— Команда, по местам! — закричал Карик.
— Есть, капитан! — ответил Иван Гермогенович.
Корабль снова помчался по волнам.
Карик опять забрался на мачту и стал зорко смотреть по сторонам.
«Карабус» плыл, лавируя между зелеными плоскими островами, — это были мясистые листья кувшинок и белых лилий.
Наконец вышли на чистую воду.
Карик приложил ладонь к глазам.
Вдали, за синевой озера, сверкающей под солнцем, он увидел с мачты туманный берег. Берег почти сливался с водой. Огромные облака клубились над голубой полоской земли.
Когда Карик присмотрелся, он заметил на горизонте крошечную, тонкую, как булавка, черточку. Наверху трепетало что-то, похожее на красную пушинку.
— Вон он, маяк! Держите, Иван Гермогенович, вправо. Так, так! Еще правей! Натяните правые шкоты, тысяча чертей! Еще! Еще! Стоп! Так держать!
— Есть так держать! — гаркнул профессор.
Прямым курсом «Карабус» помчался к берегу. И вдруг все кругом зазвенело, запело. Пела вода, пело небо. Карик испуганно оглянулся и торопливо спустился с мачты на палубу.
— Кто это поет, Иван Гермогенович?
Профессор, задумчиво прищурив глаза и склонив голову набок, слушал удивительную музыку.
Казалось, что тысячи скрипок и флейт играли одну какую-то песенку, несложную, но очень приятную.
Профессор вздохнул.
— Вот так же плыл по морю легендарный Одиссей, и вокруг его корабля пели сирены.
— Это сирены поют? — спросил Карик.
— Нет, — сказал Иван Гермогенович, — сирены — это сказочные морские девы, заманивающие путников своим пением. А те существа, что сейчас поют, называются попросту сигара минтиссима. Не правда ли, какая нежная музыка?
— Очень! — сказала Валя.
— Да, они умеют петь, эти свирепые хищники! — сказал профессор.
— Хищники?
— Да, да, это ж водяные клопы кориксы. Обжоры и разбойники, но талантливы, как сказочные сирены.
— А как же они поют? Разве у клопов есть голос?
— Ногами поют, — сказал профессор. — На одной передней лапке у самца клопа есть такие щетинки, вроде зубчиков в музыкальном ящике… По этим щетинкам клоп проводит, точно смычком, второй передней лапой, и получается музыка.
Карику и Вале очень хотелось бы увидеть клопов-скрипачей, но, как они ни вытягивали головы, отыскать водяных клопов им не удалось. Кориксы сидели где-то в подводном лесу.
Между тем «Карабус» мчался на всех парусах к отлогому берегу, который приближался теперь с каждой минутой.
Вот уже из воды выступают камни; кое-где желтеют отмели.
Все яснее виден прибрежный травяной лес.
— Где будем приставать? — спросил Карик.
— Да где хочешь, — ответил Иван Гермогенович, поглядывая на берег, — немножко ближе, немножко дальше, — это не так уж важно, ведь, все равно придется недели две пешком тащиться.
Валя вздохнула.
— Неужели опять пешком? Ох, и надоело же мне!
— Ничего, Валя, потерпи, — сказал Иван Гермогенович, — когда-нибудь, я надеюсь, наше путешествие все-таки кончится. Мне и самому хотелось бы поскорее домой попасть. Меня же студенты в университете ждут! Экзамены скоро!..
Профессор вдруг захохотал..
— Вот если бы мои студенты увидели меня на этом кораблике из дубового листа, под парусами из мушиных крыльев — что бы они сказали?! Ведь, меня сейчас любой из них мог бы в жилетный карман посадить, за пояс заткнуть! Ха-ха-ха!
Царапая днищем о камни, «Карабус» тихо подошел к берегу и стал, покачиваясь на легкой зыби.
Путешественники вышли на песчаный берег.
За ближним лесом торчала черная мачта-маяк. Казалось, она стоит совсем рядом; только пройти через этот лесок — и вот она.
