— Неужели до нее две недели ходу? — спросил Карик.
— Да, всего две недели! — ответил профессор бодро. — Вперед, друзья мои!
Валя украдкой смахнула слезу и, вздыхая, поплелась за профессором и Кариком.
Карик оглянулся, посмотрел грустно на славный «Карабус» и помахал на прощанье рукой.
— Прощай, «Карабус»! Не забывай своего капитана!
— А я думала, мы до самого маяка на нем доедем! — сказала Валя.
— Напрасно думала! — пожал плечами Иван Гермогенович.
— А тогда зачем же мы нагрузили на корабль столько продуктов?
— Как это зачем? — возмутился Карик. — А если бы началась буря? А если бы нас выбросило на какой-нибудь необитаемый остров? Что бы ты тогда стала есть?
— Верно, — сказал Иван Гермогенович, — надо быть предусмотрительным, когда отправляешься в путь. Лучше выбросить лишнее, чем умереть с голоду. Поэтому, друзья мои, возьмем-ка этот узел в дорогу.
И он потряс лепестковым узлом, который был туго набит медом.
Через два-три часа пути профессор и ребята расположились на опушке леса и плотно позавтракали.
Иван Гермогенович встал, вытер лепестком усы, бороду, руки и сказал:
— Ну, а сейчас мы с ва…
Он не договорил, отбросил прочь лепесток и проворно, как мальчик, взбежал на ближайший пригорок.
— Так, — сказал он, глядя вверх, — это здорово!
Ребята тоже подняли головы.
Над лесом пронеслись на широких, точно стеклянных крыльях какие-то тяжелые, мохнатые животные.
Не их ли разглядывал Иван Гермогенович?
— Осы! — сказал Карик.
— Не осы, а шмели! — поправил его профессор.
Темные с золотом, шмели кружились над густыми зарослями травяного леса, кружились и опускались на какие-то странные деревья, у которых вместо кроны были огромные лилово-красные шапки. Шмели садились на эти шапки, копошились в них, а потом, взмыв вверх, летели в сторону маяка и там исчезали, — должно-быть, садились на землю.
Профессор схватил ребят за руки и, пристально посмотрев на них, сказал:
— Вот что, друзья мои! Мне пришел в голову очень смелый план. Дальше мы полетим на шмелях.
Ребята испуганно попятились.
— На шмелях?.. Я… я не хочу на шмелях, — сказала Валя, — я боюсь их!
Профессор обнял Валю за плечи.
— Не бойся, голубчик! Это совсем безопасно. Ведь, летают же личинки жука-майки на пчелах, и пчелы их не трогают.
— А, может быть, и нам лучше на пчелах полететь? — спросил Карик.
Профессор покачал головой.
— Нет, на пчелах нельзя! Пчелы утащат нас к себе в улей, и там нам конец будет. А шмели понесут нас прямо к маяку. Наверное, у них там гнезда. Видите, куда они все летят. Значит, нам больше подходит шмель, а не пчела.
— Нет, я все-таки боюсь! — замотала головой Валя. — Я…
— Да ты постой, — перебил ее профессор, — я расскажу тебе подробно, как путешествуют на пчелах личинки жука-майки, и надеюсь, что после этого ты перестанешь бояться.
Профессор сел на пригорок, усадил ребят рядом с собой и начал:
— Очень прошу вас, друзья мои, не смешивать жука-майку с майским жуком. Это далеко не одно и то же. У этого жука-майки удивительная особенность… У всех насекомых — три превращения: из яйца выходит личинка, личинка становится куколкой, и наконец куколка превращается в совершенное насекомое. Ну, а вот у жука-майки целых четыре превращения: яйцо, личинка-триунгулина, потом просто личинка, куколка и взрослый жук- майка. Запомните: триун-гу-ли-на. Фабр называет ее попросту «вошкой». Так вот эта триунгулина питается пчелиным медом. А как найти ей соты? Кто покажет ей дорогу к пчелам? Кто отнесет ее в улей?
— Ее мама! — сказала Валя.
— Ну, на маму ей надеяться не приходится. Когда личинка только из яйца вылезает — ее мамы часто уж и на свете нет… Чтобы попасть в пчелиное гнездо на полное иждивение, триунгулина залезает в цветок и, притаившись, ждет пчелы. Лишь только пчела опустится на цветок, триунгулина хватается лапками за ее мохнатую шубу и держится до тех пор, пока пчела не перенесет ее к себе. Поняла, Валя? А теперь ты подумай: какая-нибудь глупая
