экофоры.
И теперь она будет.
— Да погоди же ты! Ай, какая! — уговаривал профессор бабочку, которая таскала его по земле.
А пока Иван Гермогенович боролся с бабочкой, Карик и Валя пробирались в правый угол ящика, где стояла коробочка с увеличительным порошком.
Постепенно глаза их привыкли к полумраку.
Они разглядели пустую комнату с голыми стенами. Сквозь круглое окошко падал на пол косой, узкий солнечный луч. В углу стояла огромная белая коробка, накрытая толстым листом пергамента.
— Вот она! — сказал Карик.
Он взобрался на край коробки и протянул Вале руку.
— Залезай сюда. Ну!
Валя тоже вскарабкалась наверх и села рядом с Кариком.
— Ешь, увеличивайся, — сказал Карик.
— А Ивана Гермогеновича мы не будем ждать? — спросила Валя.
— Нет. И знаешь что? Давай, увеличимся раньше его. Подумай, как будет интересно. Мы уже большие, а он еще маленький…
— Ладно, — сказала Валя и, засунув руку под пергамент, достала полную пригоршню блестящего, как бертолетовая соль, порошка.
Она поднесла ладонь ко рту и вдруг остановилась.
— Карик, а ты знаешь, сколько его надо съесть? Что будет, если мы вырастим больше, чем нужно?
— Ничего, ешь, — спокойно ответил Карик. — Если перерастешь лишнее — уменьшительной жидкости выпьешь и подравняешься. Вот и все.
Ребята насыпали себе в рот по горсти.
— Уменьшительная жидкость вкуснее, — сказала Валя, глотая порошок.
— Нет, и порошок тоже ничего. Кисленький.
Карик спрыгнул на пол и дернул Валю за ногу.
— Бежим скорей отсюда. Скоро нам здесь тесно станет.
— Почему? — спросила Валя.
— Да ты же сейчас вырастешь! — крикнул Карик и прикусил язык.
Голова его стукнулась о потолок.
Раздался громкий треск, и ящик развалился.
Яркий дневной свет ослепил Карика. Он протер глаза и увидел перед собой Валю. Она ничуть не изменилась. Зато все вокруг стало совсем другим: лес превратился в траву, толстая, как фабричная труба, мачта сделалась тоненьким шестом, комары опять стали комарами.
— Как хорошо, — сказала Валя, — подумай только — комара не надо бояться… Вот сейчас хлопну ладонью — его и нет.
— Погоди, — перебил ее Карик озабоченно, — где коробка с порошком?
Они посмотрели себе под ноги, где валялись обломки фанерного ящика.
Среди этих обломков они нашли крошечный пергаментный листок и картонное дно коробочки. Ветер разносил по траве легкую белую пыль.
— Это же наш увеличительный порошок! — крикнул Карик и бросился ловить пыль.
Но было уже поздно.
— Что же теперь будет? — испуганно сказала Валя. — Значит, Иван Гермогенович останется навсегда маленьким? А может быть — мы его уже раздавили?
— А ты не суетись! — прикрикнул на нее Карик. — Чего доброго, и в самом деле раздавишь.
Валя застыла на месте, а Карик, присев на корточки, принялся прочесывать пальцами, точно граблями, траву.
Но все было напрасно.
Тогда Карик нашел среди обломков ящика маленькую, гладкую дощечку, смахнул с нее соринки и положил на ровное место. Потом сказал негромко, но внятно:
— Иван Гермогенович. Выходите на эту площадку. Не бойтесь, мы не пошевельнемся.
Прошло несколько минут.
Ребята сидели неподвижно на корточках и, склонив головы, смотрели на дощечку.
И вдруг на желтой фанере появилась какая-то мошка.
— Постой! — прошептал Карик, сдерживая дыхание.
