— Чую, шевелятся под пальцем!
— Да они теперь — смотри только, — озабоченно произнес Федоров: — сегодня и то уж одна шерсть начала выдирать из шкуры…
— А это что же, окот? — поинтересовался Никешка.
— Первый признак… Как начала шерсть дергать из себя, смотришь, и гнездо появляется, тут уж наблюдай только… не зевай…
— И плодовитые ж они, дьяволы!
— Коровы бы так несли, — усмехнулся Федоров. Шути не шути, а четыре помета в год дает крольчиха… Это с толком пометы, а некоторые по 8 да по 10 пометов берут. Только мельчают кролики от этого… Гнаться нам за таким приплодом — не расчет.
— Это верно, — сказал Никешка, — и четырех за глаза… Вона, их какая гибель… Промежду прочим, антересно знать, сколько может принести крольчиха самое большее?
— Некоторые семнадцать штук приносят… Да сейчас вот эта, — показал Федоров пальцем на крольчиху с опушенным ухом, — пятнадцать штук подарила. Вона она какая… Еще бы два и полный рекорд… То то ребята обрадуются.
В то время как происходил этот разговор, ребята обливались потом в избе Федорова. Сухой жар смешивался с крепким полынным запахом и душистым сладковатым дыханием цветов. Ребята дышали этим густым, целительным воздухом и, несмотря на утомительную работу, чувствовали себя прекрасно. Легкий аромат ландыша и терпкий дух сонной одури слегка кружили голову, но на такие пустяки никто даже внимания не обращал.
Сняв рубахи, ребята суетились по избе Федорова, перевертывая в сушильне листья и корни, посматривая за термометром, увязывая в пучки подсушенную траву и цветы.
Под потолком, на протянутых во всех направлениях веревках, висели пучки лекарственных трав. Полати, столы, печки и лавки были завалены лекарственными корнями. За эти дни ребята выполнили почти весь заказ склада. Оставалось собрать липовый цвет, который еще не появился на липах, а там уж можно было отправлять заказ в город.
К вечеру, замкнув избу, ребята побежали к озеру сообщить о конце работы. А тут их ждала другая приятная новость.
— Пока вы с корнями возились, кролики приплодом вас пожаловали.
— Молодые?
— Молодым рано еще! Старые постарались!
— Так они ж недавно котились!
— Эва, — засмеялся Федоров, — да ить четыре помета дают кролики.
— В год? — разинули рты ребята.
— Ясно в год!.. Одним словом поздравляю с прибавлением семейства… Ну-ка, угадайте сколько?
— Сто! — закричал Пашка.
— Сто двадцать!
— Двести!
— Ну, ну, уж и двести…
— А сколько?
— Сто шесть штук… Однако все такие крепкие, любо дорого смотреть.
Другую приятную новость принес с пашни Каменный.
— Кончена запашка! Завтра сеять можно.
— Уже?
— Здорово!
— А ведь завтра и вправду сеять можно! — посмотрел Никешка на бледножелтый закат. — Утречком засеем, к вечеру глядишь, смочит… в самый раз сеять!
Решено было засеять гектар картофеля, гектар кормовой свеклы и гектар моркови.
— А хлеб?
— Хлеб?.. Хлеб, братцы, тю-тю… И зерна нет, да и расчета мало хлебом сейчас заниматься… Хлеб покупать придется… А главное — время упустили.
Федоров, загнул палец и с расстановкой сказал:
— И было бы зерно, так смыслу нет засевать его. В большом хозяйстве безусловно есть расчет, с нас что? Какая это земля? Огород, а не надел… А тут прямой смысл: картофеля соберем с десятины по меньшей мере полтысячи пудов, да моркови тысячу пудов с гаком, а кормовой свеклы тысячи три- четыре пудов непременно уродится. С таким кормом впору и скот разводить и птицу откармливать.
В это время вернулся из деревни Сережка-гармонист, который ходил в деревню менять муку на печеный хлеб. Он положил каравай хлеба на траву и сказал:
