она меня поймает, и из страха пропустить этот прекрасный момент ни минуты не теряет даром.
— А когда-нибудь она, действительно, может тебя застать врасплох, — сказала Паола.
— Потому-то я от нее и отказываюсь. Не в том дело, что она меня утомляет, но рано или поздно, если только существует закон вероятности, она неизбежно добьется своего. Пусть в ее пользу один из миллиона шансов, но только Богу известно, когда выскочит этот самый роковой шанс.
— Удивительный ты человек, Багряное Облако, — улыбнулась Паола.
— Почему?
— Ты мыслишь статистикой, процентами, средними числами и исключениями. Хотела бы я знать, под какую именно формулу ты подвел меня, когда мы встретились?
— Ну тогда-то я о формулах не думал, — засмеялся он в ответ. — Тут уж все данные пасовали. Я не знал такой статистики, которую можно было бы применить к тебе. Я просто откровенно признался, что напал на удивительнейшее двуногое существо женского пола, что я хочу иметь это существо, хочу так, как в жизни ничего никогда не хотел.
— Ты и добился своего, — продолжала за него Паола. — Но с тех пор, Багряное Облако, позднее, наверное, ты немало построил на мне статистики?
— Да, немало, — признался он. — Но надеюсь, что до последнего итога никогда не дойду.
Его оборвало на полуслове характерное ржание Горного Духа, и показался ковбой верхом на жеребце; Дик с минуту любовался красотой крупной свободной рыси великолепного коня.
— Надо удирать, — предупредил он Паолу, заметив, что Горный Дух, завидев их, перешел на галоп.
Они оба сразу пришпорили своих кобыл и понеслись; за ними раздавались успокаивающие окрики ковбоя, стук тяжелых копыт и дикое властное ржание, на которое мгновенно откликнулась Фурия, а тотчас за нею и Лань. Стало понятно, что настроение Горного Духа бурное. Они свернули на проселочную дорогу и, только проскакав с полсотни шагов, остановились и переждали пока опасность минует.
— Пока что, собственно говоря, от него никто никогда серьезно не пострадал, — заметила Паола, когда они снова выехали на дорогу.
— Если не считать того случая, когда он наступил конюху на ногу. Помнишь, бедняга пролежал тогда в постели целый месяц, — усмехнулся Дик, выравнивая ход снова заплясавшей Фурии и тут же поймав на себе какой-то загадочный взгляд Паолы.
В этом взгляде он прочел и вопрос, и любовь, и страх — да, почти что страх или, по крайней мере, смущение; опасение, что-то похожее на растерянность, а главное — была какая-то пытливость, что-то выспрашивающее, до чего-то доискивающееся. Не совсем случайно, решил он, было ее замечание по поводу того, что он мыслит статистикой.
Он сделал вид, что ничего не заметил, и, достав блокнот, тут же внес заметку о неисправном стоке воды, мимо которого они проезжали.
— Пропустили момент, — заметил он. — Следовало бы ремонтировать уже месяц тому назад.
— А как обстоит дело с невадскими мустангами? — спросила Паола.
Она вспомнила, как в тот сезон, когда на пастбищах Невады травы взошли плохо, Дику пришло в голову, что уж если придется дать мустангам умереть с голоду, то лучше рискнуть переправить их на дальние, более суровые и дикие пастбища к западу.
— Пора их объезжать, — ответил он. — И я собираюсь на будущей неделе устроить целое пиршество по этому поводу, по старому обычаю. Что ты на это скажешь? Зажарим свинью и сделаем все, что следует, и пригласим всех соседей.
— А потом ты же сам и не появишься, — возразила Паола.
— Я на день освобожусь. Согласна?
Она одобрительно кивнула головой, и они съехали с дороги, чтобы пропустить три трактора.
— Их везут на луга, — пояснил он.
Съехав с долины и минуя ряд вспаханных полей и рощ, они выехали на дорогу, забитую грузовиками, на которых везли камни с гор для шоссе; с высот доносился гул взрываемых скал.
— Ей, видно, надо побольше моциона, мне не до нее было в последнее время, — заметил Дик, с силой одергивая Фурию, снова оскалившую зубы на опасном расстоянии от бока Лани.
— А я просто бессовестно запустила Дадди и Фадди, — сказала Паола. — На корм им скупилась, а все-таки нет с ними сладу.
Дик слушал ее рассеянно, но не прошло и двух суток, как он с горечью вспомнил эти слова.
Они въехали в лесистую полосу; гул от взрывающихся скал замер, перебрались через небольшой перевал. Солнечные лучи окрашивали в своеобразные оттенки росшие здесь мансаниты и арбутусы. Они спустились мимо посадок молодых эвкалиптов к Малому Лугу; еще не доехав, они сошли с лошадей и привязали их. Дик вынул из кобуры автоматическое ружье и вместе с Паолой осторожно подошел к рощице мамонтовых деревьев, окаймлявших луг. Они расположились в тени, откуда удобно было следить за противоположным концом его; в каких-нибудь двухстах ярдах от них начинался крутой спуск ближнего холма.
— Вон они, их там три, нет, четыре, — шепнула Паола, зоркими глазами разглядев белок среди молодых колосьев.
