Или ты должна уехать. Обоим вам здесь оставаться нельзя. Не спеши, дай себе срок или отправь Ивэна. Или вот что, поезжай погостить к тете Марте. Вдали от нас обоих ты, может быть, скорее к чему-нибудь придешь. И не отменить ли охоту? Я поеду один, а ты оставайся и потолкуешь обо всем с Ивэном. Или поедем все вместе, а ты переговоришь с ним по пути. Так или иначе, я вернусь домой поздно. Может быть, заночую где-нибудь с пастухами. А когда я вернусь, пусть уже Ивэна не будет. Уедешь ты с ним или нет — это тоже должно быть решено к тому же времени.
— А если я уеду? — спросила она.
Он пожал плечами, встал и взглянул на часы.
— Я просил Блэйка прийти сегодня пораньше, — пояснил он, делая шаг к двери и как бы намекая, что ей пора уходить. У двери она остановилась и прижалась к нему.
— Поцелуй меня, Дик, — не как… любовник, — прибавила она, слегка надорванным голосом — а на случай… если я… решусь уйти.
Шаги секретаря уже раздавались в коридоре. Паола все еще не уходила.
— С добрым утром, мистер Блэйк, — поздоровался Дик. — Простите, что я вас так рано поднял. Во-первых, будьте добры, протелефонируйте мистеру Эгеру и мистеру Питтсу, что сегодня я не могу их принять. И, пожалуйста, другим тоже отложите на завтра. Обязательно вызовите мистера Хэнли и скажите, что его проект дамбы на Бьюке я одобряю, пусть он начинает сейчас же. Но с мистером Менденхоллом и мистером Мэнсоном я переговорю. Жду их в половине десятого.
— Еще слово, Дик, — сказала Паола. — Помни, что это я его удержала. Он оставался не по своей вине и не по своему желанию; это я его не отпускала.
— Вот его ты с ног сшибла, — усмехнулся Дик. — Я никак не мог примириться с тем, что он остается здесь при таких обстоятельствах, я никак не мог согласовать это с тем, что я о нем знаю. Но раз ты его не пускала, а он сходит с ума, а раз речь идет о тебе, так с любым такое могло случиться, я понимаю. Он лучше многих людей, он более чем порядочен. Таких, как он, немного. Ты с ним будешь счастлива.
Она подняла руку, чтобы возразить.
— Не думаю, что еще когда-нибудь я буду счастлива, Багряное Облако; я же вижу, какое у тебя стало лицо, и все из-за меня. А я была счастлива и довольна все эти наши двенадцать лет. Этого не забыть. Вот почему я и не могу решить. Но ты прав. Настало время, я должна… — Она запнулась и не произнесла слова «треугольник», которое он почти угадал на ее устах… — Положение! — голос ее постепенно замирал. — Мы поедем на охоту все вместе. Я поговорю с ним по пути, и пусть он уедет, что бы я ни решила.
— Только не будь опрометчива, Паола, — посоветовал он. — Ты ведь знаешь, что мне ни малейшего дела нет до всяких нравственных норм, я признаю их, лишь когда они полезны. А в данном случае они чрезвычайно полезны. У вас могут быть дети. Нет, нет, подожди, — остановил он ее. — В таких случаях скандал, даже давнишний, обходится им дорого. Если это будет обычный развод, то процесс займет слишком много времени. Я устрою все так, чтобы освободить тебя на вполне законном основании, так что ты будешь свободна на целый год раньше.
— Если я на это решусь, — откликнулась она с бледной улыбкой.
Он кивнул.
— Но, может быть, я и не приму такого решения. Я сама еще не знаю. А что, если это все сон, и вот я проснусь и войдет Ой-Ли и удивится, как долго и крепко я спала.
Она собралась уходить, медленно и неохотно пошла, а, пройдя шагов десять, вдруг резко обернулась.
— Дик, — позвала она его. — Ты сказал, что у тебя на сердце, но не сказал, что у тебя на уме. Не делай глупостей. Помни Дэнни Хольбрука. Смотри, чтобы на охоте не было несчастного случая!
Он покачал головой и подмигнул, точно находил такое увещевание крайне забавным, а в глубине души изумлялся ее чутью, тому, что она так чутко угадала его решение.
— Чтобы я все это бросил? — солгал он, широким жестом обнимая дом, имение и все свои проекты. — И мою книгу о скрещивании различных пород? И первый годовой домашний аукцион, и ярмарку племенного скота?
— Конечно, это было бы нелепо, — согласилась она, и лицо ее прояснилось. — Но, Дик, что касается моей нерешительности, то ты будь уверен, от всей души прошу тебя… — Она остановилась, как бы ища слов, и продолжала жестом руки, подражая его жесту и как бы обнимая Большой дом со всеми его сокровищами: — Все это сейчас никакой роли не играет, знай.
— Неужели же я не убежден в этом! — искренно воскликнул он. — Женщины бескорыстнее тебя нет…
— Да, еще знаешь что, Дик, — перебила она его, как бы озаренная новой мыслью, — если бы я любила Ивэна так безумно, как ты думаешь, ты имел бы для меня так мало значения, что раз уже другого выхода нет, я бы должна была примириться с несчастным случаем на охоте. А вот, видишь, я не хочу. Вот тебе и загвоздка, обдумай-ка это.
Она сделала еще шаг и, по-видимому, все еще не желая уходить, обернулась и прошептала через плечо:
— Багряное Облако, мне страшно, страшно грустно… и как бы там ни было, а в душе я так счастлива, что ты меня все еще любишь.
Дик успел посмотреться в зеркало, прежде чем вернулся Блэйк. Он увидел, что вчерашнее выражение, так испугавшее накануне гостей, застыло.
