рода фабрику идей. Он считал себя колесом, которое, вращаясь, разбрасывает идеи, словно искры. А куда эти искры упадут, ему было все равно»[339]. Другой коллега по отделу D, Бикхэм Свит-Эскотт, встречал Бёрджесса летом 1940 года на разных совещаниях с присутствием представителей разных департаментов по вопросам пропаганды. Их, как правило, проводил Гранд, но протоколы не велись. На одном из совещаний Бёрджессу «почти удалось убедить собравшихся, что положить конец войне можно, дождавшись западного ветра и отправив в Центральную Европу большое количество воздушных шариков, в надежде, что привязанные к ним зажигательные бомбы подожгут степи венгерской пушты и среди немцев начнется голод[340].
Годом раньше он выступил с другой идеей, которая была принята, – о школе для подготовки агентов и диверсантов, которую в шутку назвал колледжем Гая Фокса. Брикендонбери-Мэнор, особняк XVII века и бывшая школа, что в 20 милях от Лондона, был реквизирован военным министерством в конце 1939 года. «Задача школы – обучать людей разных национальностей на роль инструкторов и вербовщиков. Потом они вернутся в свои страны и создадут организации, которые станут противодействовать интересам врага и совершать диверсии. Кроме того, школа давала общее образование и выполняла специальную подготовку поисковых и диверсионных групп»[341].
Бёрджесс привлек Филби, который в качестве корреспондента «Таймс» принимал участие в нерегулярных военных действиях в Испании во время гражданской войны. Вместе они написали ряд заметок по составляющим элементам курса, который включал организацию подпольных ячеек, искусства распространения слухов и пропаганды, использование оружия и взрывчатки, основы радиосвязи, обеспечение секретности, контршпионаж.
Начальником школы был прославленный военно-морской командир Фредерик Питерс, который был знаком еще с отцом Бёрджесса. Филби вспоминал, что «он часто приглашал Гая и меня на ужин, выслушивал наше мнение относительно новых идей и проектов. …Вопреки всему, ему очень нравился Гай, который беззастенчиво сметал сигареты с его стола»[342]. Питерсу помогали его адъютант майор Дж. Баркрофт и четыре педагога Бёрджесс, Филби, Джордж Хилл – офицер, ветеран SIS, работавший во время Первой мировой войны в России и недавно вернувшийся из Франции, где снабжал бельгийских подпольщиков взрывчаткой и детонаторами, а также Э.Дж. Патерсон – эксперт по кодам, шифрам и невидимым чернилам[343].
Также Бёрджесс привел своего знакомого Томаса Томми Харриса и его супругу Хильду для выполнения хозяйственных работ. Харрис был художником и дилером, специализировавшимся на испанском искусстве, в чем ему активно помогала его сестра Энрикета, преподававшая в институте искусств Курто. Он дружил с Энтони Блантом. Работая на Бёрджесса в отделе D, он выполнял разные задания, в том числе сопровождал Бенеша, а теперь должен был заботиться о благосостоянии агентов в лагере[344].
В Брикендонбери было около двадцати пяти курсантов, включая «норвежских моряков, бретонских торговцев луком, рыбаков и бывших военных из разных европейских стран, бельгийского кавалериста и по крайней мере одного интеллигента»[345]. Этим людям предстояло отправиться в оккупированную Европу и разжечь в ней пожар. Поскольку Филби и Бёрджесс были инструкторами, сведения о каждом из курсантов немедленно отправились к русским и, возможно, оттуда к их союзникам – немцам.
Что в действительности происходило в Брикендонбери, неизвестно. «Возможно, курсантам давали некоторые полезные знания, но я сомневаюсь, – писал Филби. – Мы понятия не имели, какие задания они будут выполнять, и ни мне, ни Гаю не удалось получить нужную информацию из Лондона. В общем, нам почти нечего было делать, разве что разговаривать с начальником и помогать ему составлять докладные записки в штаб, на которые, как правило, не поступало ответов»[346].
Р.Т.Б. Коуван, учивший курсантов Брикендонбери способам разрушения телекоммуникаций, писал, что «из всех «инструкторов» самыми странными были Ким Филби и Гай Бёрджесс. Чем они занимались, я не знаю, возможно, обеспечивали инструктаж по политическому подстрекательству. Филби казался весьма респектабельным, а Бёрджесс выглядел неухоженным и имел пристрастие к бутылке»[347].
Из соображений безопасности инструкторы не использовали свои настоящие имена. Питерс был Торнли, Хилл – Дейл, а Бёрджесс, по непонятным причинам, – D/U. Тогда Филби следовало быть D/U1. Позже Филби отметил: «Гай с тяжеловесной деликатностью объяснил, что символ DU1 может подразумевать какую-то степень подчинения меня ему. А он хотел, чтобы мы во всем были на равных. Он решил дилемму, дав мне еще одну букву, вместо конечной цифры, выбрав D. Таким образом, на секретной службе я значился под именем DUD»[348].
Первый из шестинедельных курсов прошел с 29 августа по 12 октября. Бёрджесс был политическим советником школы и читал лекции о том, как сотрудничать с подпольными партиями и воинственными профсоюзными группами, хотя его стиль не всегда был по душе старшему офицеру. К большому недовольству начальника, который, как и любой офицер флота, приходил в ужас от одной только мысли о мятеже, где бы то ни было, Бёрджесс показал курсантам советский фильм о восстании на броненосце «Потемкин»[349].
В первые же недели у Бёрджесса возникли проблемы – капрал пожаловался, что тот пытался «провести с ним время» [350]. Капрала перевели в другое подразделение, а вскоре после этого перевели и Бёрджесса. Возможно, его перевод стал результатом инцидента с капралом или каких-то дисциплинарных проблем во французском секторе, где «убрали члена штаба… и начальник обратился с требованием о направлении другого, лучшего человека для ведения подпольной политической войны»[351].
Филби в своих мемуарах вспоминает, как после поступления сообщений о немецких парашютистах во французском окне был установлен пулемет. Питерс поручил Бёрджессу установить точные детали происшествия и доложить по телефону в Лондон. «Гай подошел к делу с язвительной добросовестностью. Я
