«Рассмотрим два вопроса отдельно: что касается расходов, мне кажется, что 11 фунтов в месяц, причем основная часть этой суммы идет на те или иные развлечения членов палаты общин, – это слишком много. Я понимаю, что вообще без выпивки не обойтись, но не могу поверить, что вести дела с ответственными членами парламента можно только в баре»[457].
Коллега Бёрджесса, имевший дело с администрацией, Г.Дж. Б. Олпорт, отметил, что постоянно всплывали одни и те же имена, к примеру Квентин Хогг.
«В то время как идет почти непрерывное развлечение лоббистских корреспондентов, признаюсь, я не вижу, как они вписываются в картину Бёрджесса о перспективных ведущих. …Возможно, это не мое дело, но я уверен, что очень скоро у кого-нибудь возникнет вопрос: не лучше ли иметь на этом месте продюсера постарше и серьезнее. Мне хочется думать, что в этой серии больше, чем в любой другой, умение показать товар лицом – в смысле, представить Би-би-си потенциальным ведущим – не требуется»[458].
Споры относительно расходов продолжались весь год. В августе Бёрджессу было разрешено тратить 1 фунт в неделю на развлечения, пока продолжается сессия парламента. Когда Бёрджесс заявил, что в какие-то недели он вообще не бывает в палате общин, а в другие проводит там все время, а значит, может суммировать норму, ему холодно ответили, что этот вопрос находится вне его компетенции.
В конце октября Бёрджесс отправился в Кембридж, чтобы принять участие в поминальной службе по Джону Хилтону, умершему в августе. Он взял такси, чтобы доехать до станции Ливерпуль-стрит и обратно, а также ездил на такси по Кембриджу. В корпорации эти расходы не одобрили. Бёрджесс пришел в ярость.
«Если вы проверите свои документы, то, безусловно, увидите, что в прошлом я всегда придерживался принципа путешествовать первым классом в военное время по делам корпорации. Я всегда путешествовал первым классом и не вижу причин что-то менять, когда езжу по делам Би-би-си, особенно когда я в парадных одеждах, чтобы посетить поминальную службу»[459].
Олпорт не был впечатлен, заявив, что «нет никаких причин для путешествия мистера Бёрджесса первым классом по аналогичным поводам». Он также добавил: «В этой связи хотелось бы попросить мистера Бёрджесса не писать докладные записки на обороте счетов» [460].
Даже когда Барнс предупредил Бёрджесса, что, если он продолжит в том же духе, это «плохо отразится на мне и моей личной жизни», Гай отказался уступить. «Думаю, нет никакой необходимости писать о том, что я не желаю терять время и создавать проблемы. А поскольку выделенная мне сумма неприлично мала, ясно, что я буду спорить из принципа»[461]. Это показывает, как далеко Бёрджесс был готов зайти, когда другие предпочитали стратегическое отступление.
Эпизод, судя по всему, не повлиял на характеристику Бёрджесса, данную ему Барнсом, одобрившим прибавку к зарплате. «Мне почти нечего добавить к сообщению от 27.11.1942 г. Он, как обычно, полон идей и демонстрирует признаки – слабые признаки – увеличения чувства ответственности, хотя все еще пишет и говорит раньше, чем думает. Он большой спорщик, когда дело касается административных вопросов, но остается ценным сотрудником департамента»[462].
К 1944 году правительство начало задумываться о послевоенном периоде и, не в последнюю очередь, о важности в нем пропаганды. За консультацией обратились к Гарольду Николсону, бывшему дипломату, эксперту по иностранным делам, и он рекомендовал кандидатуру Бёрджесса, опытного пропагандиста еще со времен отдела D и JBC, имеющего обширные политические связи. В начале января 1944 года он и Барнс встретились с сэром Уильямом Ридсдейлом в новостном департаменте Форин Офис для обсуждения плана организации послевоенной пропаганды. Разговор продолжился в следующем месяце, когда Бёрджесс, Ридсдейл и Николсон вместе ужинали в ресторане «Мулен Дор», обсуждая послевоенные передачи об иностранных делах на Би-би-си.
На самом деле споры длились довольно долго. Еще в мае 1943 года обратился к Ридсдейлу, с которым поддерживал связь и в министерстве информации, и в Би-би-си, с предложением о программах по иностранным делам, и в первую очередь по таким противоречивым вопросам, как Польша[463]. А 4 марта Бёрджесс официально – за три месяца – предупредил Барнса о своем увольнении, заявив, что ему предложили работу в новостном департаменте Форин Офис. Это был тщательно разработанный план. Новостной департамент ослаблял, почти полностью сводя на нет просоветскую линию министерства информации, и русским нужен был кто-то, чтобы с этим разобраться. Бёрджесс показался подходящим человеком.
В конце марта сэр Александр Кадоган, постоянный заместитель министра иностранных дел, написал Роберту Футу, генеральному директору Би-би-си, – признак того, насколько важным считался перевод, – письмо, спрашивая, может ли мистер Бёрджесс быть освобожден от занимаемой должности раньше, поскольку в новостном департаменте не хватает кадров.
«Я понимаю, что мистер Бёрджесс заинтересован в вакансии, и, с нашей точки зрения, он обладает достаточной квалификацией, чтобы ее занять. Я отлично понимаю, что он делает важную работу в Би-би-си и его освобождение от должности может доставить вам ряд неудобств. Но, как я уже отмечал, наша нужда в кадрах очень велика, и мы будем вам признательны, если вы сможете облегчить и ускорить его переход» [464].
Хотя Барнс сказал Маконахи, что не может освободить Бёрджесса, он все же согласился на месячный период отработки. «Я согласен, что бесполезно удерживать мистера Бёрджесса против его воли, но он еще ничего не решил, и я сказал ему, что если он останется, то будет работать с серией программ по
