он вернулся из космоса, совершив второй американский суборбитальный полет, но этого не случилось. Вторые лица в Белом доме не ночуют. Так что ярлык «экипаж Гриссома», приклеенный Рей к команде STS-27, намекал на то, что мы не нашли в своих почтовых ящиках приглашений в Белый дом, в то время как экипаж STS-26 был принят президентом и Нэнси Рейган. В превосходной пародии на эпизод, где миссис Гриссом сетует на «дискриминацию», Рей, утрируя свой и без того сильный теннессийский акцент, произносила: «Ты хочешь сказать, что я не встречусь с Нэнси и Рональдом?!»
Хотя казалось, что мы останемся невидимками в гражданской жизни, в качестве «призраков» мы все-таки совершили послеполетный тур по стране. Мы посетили секретный Центр управления полетом нашего полезного груза. Мы продемонстрировали фильм об отделении спутника и поблагодарили всех, кто внес вклад в выполнение этой миссии. Все было честь по чести, пока Хут не преподнес командиру войсковой части фото, подписанное всем «свинским экипажем». На фото был изображен наш полезный груз в свободном полете с надписью Шепа: «Утритесь, собаки-коммуняки!» Группа военных столпилась вокруг, чтобы разглядеть снимок. Они не могли дождаться, пока картинку повесят на стену. Шеп дал им почувствовать себя воинами – каковыми они и были.
Во время нашего визита в Вашингтон мы были приглашены в Пентагон рассказать членам Объединенного комитета начальников штабов о нашей миссии. При входе в кабинет мое сердце билось столь же часто, как в момент посадки в кабину шаттла. В зале сияло достойное созвездие, включая пять четырехзвездных генералов и адмиралов. Но, когда мимо прошла миловидная женщина-лейтенант, Хут тихо издал свое характерное «хрюканье» мне в ухо. «Господи, – подумал я, – он что, так
В духе своего стиля лидерства Хут попросил каждого из членов экипажа произнести несколько слов о задачах полета. Я знал многих эгоцентричных командиров, которые паслись на сцене сами, но Хут был не таков. После того как мы произнесли свои речи и уселись на место, адмирал Кроуи попросил всех встать и сказал: «Я думаю, что весь экипаж заслужил аплодисменты за выдающуюся работу».
Пять флаг-офицеров сердечно его поддержали. Я просто онемел. Комитет начальников штабов Вооруженных сил США во главе со своим председателем – в общей сложности 20 звезд на погонах – стоя аплодировал Майку Маллейну. Я был бы, пожалуй, меньше потрясен, если бы Хут встал и объявил, что они с Шепом – геи-любовники.
Но необычное в этот день лишь начиналось. Нас повезли в секретное место для церемонии награждения. Следуя за сопровождающими через многочисленные КПП и посты охраны, я прошептал Хуту: «Может, мы встретим тут Пусси Галор?[166]» Он хрюкнул в ответ.
Наконец мы прибыли в бункер, где нас приветствовал высокий правительственный чин. Он поблагодарил нас за работу и приколол каждому на грудь медаль «За достижения в национальной разведке». Про себя я посмеялся над этим титулом[167]. Это походило на награду безмозглому пугалу из «Волшебника страны Оз». Но все же меня переполняла гордость, превосходящая даже то, что я пережил в кабинете адмирала Кроуи. Я чувствовал, что имею прямое отношение к обороне Америки, чего не испытывал в такой мере ни во Вьетнаме, ни во время моей командировки в силы NATO в Европе. В полете STS-27, управляя дистанционным манипулятором, я был настоящим первопроходцем.
Выписка из приказа по случаю награждения звучала так:
…в знак признания отличного выполнения служебного долга, имеющего высокое значение для Соединенных Штатов, в качестве специалиста полета на космическом шаттле «Атлантис» со 2 по 5 декабря 1988 года. В указанное время полковник Маллейн успешно осуществил развертывание в космосе критически важного спутника США. Полковник Маллейн мастерски управлял дистанционным манипулятором, чтобы поднять спутник со стартовой платформы и подготовить его для развертывания подсистем. Отвод манипулятора был выполнен настолько безупречно, что космический аппарат остался в надлежащем и стабильном состоянии. Это позволило программе активации продолжаться быстрым темпом. Мастерское управление манипулятором полковником Маллейном, равно как и его инициатива и верность долгу, привели к благополучному извлечению и развертыванию критически важной новой спутниковой системы, жизненно необходимой для национальной обороны и для контроля выполнения договоров. Отличная работа полковника Маллейна делает честь и ему лично, и ВВС США, и разведывательному сообществу.
Когда встреча закончилась, я уже воображал, как расскажу Донне о награде. Она была в равной мере ее, как и моей. Она заслужила ее на крыше LCC. Но мои ожидания закончились у двери бункера. Нас попросили вернуть наши медали: «Извините, но это секретная награда. Вы не можете носить ее публично или рассказывать о ней. Она не будет зафиксирована в вашем личном деле. Но если вы будете еще в нашем городе и захотите заехать и поносить ее в нашем бункере, будьте нашими гостями». Поразительно, думал я. Мы получили медаль, которую можно носить только в бункере. Джеймс Бонд, по крайней мере, мог рассказывать д-ру Гудхед (хрюк!) о своих опасных приключениях, мы же не можем никому рассказывать о наших, даже женам. (Медаль была рассекречена спустя несколько лет после полета{79}.)
Звонка из Белого дома мы не дождались, но один подарок «свинский экипаж» все-таки получил – пиар-командировку в гражданский мир. Дэн
