успех у только что вернувшейся с «евромайдана» творческой богемы. Слушая комментарии этой излучающей социальный расизм публики – важное историческое свидетельство тех дней – можно понять, почему совсем другие, далекие от «современной культуры» украинцы, одетые в камуфляжную военную форму, сидят сейчас за решеткой на передовой разделившей страну войны.

Набитую похмельными людьми клетку можно считать знаковым символом постмайдановской Украины. Страны, которая строит стену на своих восточных границах, в то время как европейский Запад отгораживается от нее дополнительными визовыми препонами. Которая лишает людей свободы за идейные убеждения и антивоенные взгляды, пытается удушить блокадным барьером жителей демонизированного расчеловечивающей пропагандой Донбасса и заставляет спасаться от облав тех, кто всего лишь не хочет оказаться в позорной тюрьме для пьяных солдат – или в могиле на одном из солдатских кладбищ.

Попытка унизить, выставить рабами и животными псевдо-лакановских «других» заканчивается порабощением, унижением и оскотиниванием собственного народа. Понимание этого является необходимым условием освобождения из клетки, куда загнали украинцев адепты неолиберального националистического режима – в широком наборе от Мухарского и Билецкого, до Коломойского и Порошенко.

Июль 2015 г.

«Summertime»[5]

По ночам на свет летит множество насекомых. Вот села на штору пяденица, с серыми крыльями, похожими на сухую кору. На стене застыл кремовый бражник, в стекло отчаянно бьются хрущи. Боксируя зубчатыми лапами, на люстру надвигается богомол, а вокруг нее танцует в полете стройный муравьиный лев. Он вырос из устрашающего вида личинки, которая живет под землей и заманивает в песчаную воронку мелкие существа. Джордж Лукас сделал ее прототипом Сарлакка, спрятавшегося в яме чудовища из пустыни планеты Татуин, которое переваривает страхи своих пленников – точно так же, как это каждый день делает с нами телевизор или Интернет.

Разница лишь в том, что, как доказал Боба Фетт, от Сарлакка все же можно спастись. А профессиональные разжигатели войны не оставляют своей аудитории никаких шансов.

Война и стала причиной этого нашествия. Чтобы понять это, достаточно выглянуть после комендантского часа во дворы, где среди обычных для юго- востока Украины «хрущевок» шумят облинявшие пухом старые тополя. Вокруг темно. Большинство жителей района, кроме стариков и бедняков, выехали отсюда после обстрелов, которые разрушили по соседству жилой дом, пожарное депо, парикмахерскую, офисный центр и киоски вблизи рынка. Сейчас люди возвращаются, но вдалеке иногда слышны удары орудий и минометов, магазины закрываются рано, фонари гаснут, а огней в домах все еще мало. Только иногда между листвы мелькает лучик света, притягивая к себе насекомых и взгляды тех, кто по разным причинам остался наедине с войной.

Дни стоят жаркими, а к вечеру начинаются грозы – так что раскаты грома сливаются с далекими взрывами. В центре города пытаются ремонтировать разрушенные дома, а рядом заново открываются учреждения, кафе и магазины. Гудит первый товарный поезд, который после перерыва длиною в год пришел из Дебальцево на опустевший вокзал. Тетка в очереди жалуется, что ее сестру из Станицы не пропустили через блокпост с картошкой, зеленью и клубникой для рынка. На проспекте поливают роскошные розовые газоны. Развалившийся на скамейке подросток хвастается перед другом пьянкой на выпускном. В сквере, в кафе возле скульптурной композиции «Три грации», кушают чебуреки. Осколки снаряда выбили на статуях красные, похожие на раны отметины.

На базарных лотках торгуют символикой ополчения и продают майки с покойным Кузьмой Скрябиным. Возле оборудованного в подвале бомбоубежища сушатся на солнце матрасы. На бульваре предлагают обналичить деньги с банковских карт или получить перевод из любой страны мира, а рядом бесплатно раздают котят по кличке Рубль, Гривна, Доллар и Евра – четыре валюты, которые официально в ходу в республиках. Около супермаркета, как обычно, продает свои рисунки девочка. Она рисует красные звезды, мирное голубое небо, перечеркнутые танки со свастикой и уродливых человечков, в которых каждый украинец без подписи угадал бы политиков. И берет за них столько, сколько дают прохожие.

С другой стороне квартала, возле монумента в память о жертвах прошлогодней воздушной атаки на центр города, фотографируются с цветами молодожены. А неподалеку, в подземном переходе на углу Советской и Оборонной улицы – где сто лет назад, во время другой гражданской войны, передавали по цепочке патроны для сражавшихся на баррикаде рабочих, – глухо играет музыка. Средних лет человек в старой джинсовой куртке выводит на трубе гершвинскую «Summertime». Великая ария из оперы «Порги и Бесс», чей сюжет и сейчас, при Обаме, все так же актуален для страдающей от расистского произвола полицейских Америки. Да и для других стран, в которых растут блокадные стены и нищета, а люди летят в будущее на призрачный огонек надежды, тщетно мечтая, что их защитят от беды.

One of these morningsYou’re going to rise up singingThen you’ll spread your wingsAnd you’ll take to the sky.But until that morningThere’s a’nothing can harm youWith your daddy and mammy standing by[6].

Где-то за горизонтом, на севере, снова выбивают огромный ковер. Эти глухие звуки хорошо слышны в центре города. На барахолке по улице Челюскинцев, где торгуют старыми советскими книгами, на расстеленной поверх асфальта газете лежит томик Гайдара, в котором можно найти знакомые с детства слова: «Слышится Мальчишу, будто то ли что-то гремит, то ли что-то стучит. Чудится Мальчишу, будто пахнет ветер не цветами с садов, не медом с лугов, а пахнет ветер то ли дымом с пожаров, то ли порохом с разрывов».

Но прохожие привычно не обращают внимания на далекие взрывы – как не замечают угрозы бегущие по песку муравьи, пока их вдруг не снесет вниз, в

Добавить отзыв
ВСЕ ОТЗЫВЫ О КНИГЕ В ИЗБРАННОЕ

0

Вы можете отметить интересные вам фрагменты текста, которые будут доступны по уникальной ссылке в адресной строке браузера.

Отметить Добавить цитату