например международные грузоперевозки с верфей лондонского Ист-Энда, – понесли особенно тяжелые потери. В ежегодном отчете благотворительной организации помощи работникам доков Poplar Hospital говорилось, что «ни один год не был отмечен такими бедствиями, как общественными, так и персональными». Одним словом, это был крупнейший с 1825 года финансовый крах, а с учетом уровня развития Сити и его значения в международной торговле, возможно, и самый крупный в истории. Поэтому неудивительно, что редактор одного из журналов того времени, описывая последствия кризиса семь лет спустя, назвал коллапс «Оверенд, Герни», вызвавший эту катастрофу, «квинтэссенцией всех зол бизнеса».
Этим журналом был The Economist, а редактором – не кто иной, как Уолтер Бэджет, первый из мыслителей, причисленных Ларри Саммерсом к представителям бесценной и незаслуженно забытой традиции в экономической мысли. Бэджет занимает уникальное место в истории экономики. Он родился в 1826 году, и формально не имея экономического образования, сам себя часто называл «последним человеком домиллевской эпохи». Бэджет имел в виду Джона Стюарта Милля, чьи «Принципы политической экономии», вышедшие в 1848 году, стали первым настоящим учебником экономики для школ и университетов. Бэджет был практиком. Он начинал свою карьеру в крупнейшем банке Западной Англии, принадлежавшем его дяде, а позднее стал финансовым журналистом. Но влияние, оказанное им на экономическую мысль и экономическую политику после 1860 года, когда он занял пост редактора Te Economist, было беспрецедентным. «Положение Бэджета среди английских экономистов уникально, – отмечал в 1915 году Кейнс. – Его вклад в отдельные вопросы экономики поистине бесценен, но в то же самое время можно смело заявить, что его суждения по ряду других вопросов вообще не имеют отношения к экономической науке». Впрочем, непосредственное знакомство с событиями, разворачивавшимися в финансовом мире, гораздо полезнее любых абстрактных теорий. Особенное подтверждение эта истина получила в ситуации кризиса 1866 года. К моменту краха «Оверенд, Герни» Бэджет был свидетелем уже трех финансовых кризисов и последовавшего за каждым из них экономического спада. Эти кризисы, понял он, – неотъемлемая часть денежной системы, сложившейся в результате более чем столетней эволюции. Вот только рекомендации по их предотвращению, основанные на идеях Адама Смита и Джона Стюарта Милля, в реальности почему-то не работали. Мало того, их дальнейшее применение, считал Бэджет, чревато катастрофой. Не случайно в большей части своих статей он пытается сам найти решение проблемы. После падения «Оверенд» Бэджет на доступном политикам языке предложил один из вариантов экономической реформы. Это была работа «Ломбард-стрит, или Описание денежного рынка», опубликованная в 1873 году, – лучшее произведение Бэджета. Изначально оно задумывалось как короткое, полемичное и живое: по выражению Кейнса, «памфлет, адресованный магнатам Сити с целью вбить им в голову две-три фундаментальные истины». Одновременно «Ломбард-стрит…» – блестящий образец экономического анализа. От произведений Милля и других представителей классической школы его отличают две черты. Во-первых, по Бэджету, экономика начинается с денег, банковского дела и финансов – базовых, по его мнению, технологий современной экономической системы. Во- вторых, Бэджет настаивает на том, что теория должна соответствовать реалиям денежной экономики, а не наоборот. Название и первые же строки «Ломбард-стрит…» убедительно свидетельствуют, что автор сознательно отошел от абстрактных экономических рассуждений своих предшественников: «Я озаглавил свою работу не “Денежный рынок” или что-нибудь подобное, а “Ломбард-стрит” – потому что хочу и буду иметь дело с конкретными реалиями».
Уолтер Бэджет, описавший и объяснивший «конкретную реальность» денежного рынка (Mezzotint of Walter Bagehot by Norman Hirst © private collection / Te Bridgeman Art Library )
И главной из этих реалий, утверждает Бэджет, является широкое распространение представления о деньгах как о золоте и серебре – представления, разделяемого всеми без исключения, включая экономистов, – несмотря на его ошибочность. Даже поверхностное знакомство с Ломбард-стрит показало, что деньги, которыми пользовались бизнесмены, по большей части выступали в виде частных кредитов – в первую очередь банковских вкладов и банкнот. «Торговля в Англии, – объясняет Бэджет, – ведется в основном с привлечением заимствованных денег». Этот простой и вроде бы малозначительный факт на самом деле является ключевым для понимания существующих в современной экономике циклов подъема и спада, а значит, и способов их регулирования. Если деньги по существу являются передаваемым кредитом, а не товарной средой обмена, как утверждали экономисты, то спрос на них в экономике объясняется совершенно иными факторами. Для удовлетворения спроса на товары достаточно гарантировать предложение этих товаров на рынке. Но если речь заходит о передаваемом кредите, одного объема недостаточно – нужно также учитывать кредитоспособность эмитента и ликвидность обязательств. Но оба этих фактора определяются не уровнем технологического развития общества и не физическими свойствами денег, а общим уровнем доверия участников сделки друг к другу и их уверенности в стабильности рынка. «Вся удивительная суть нашей банковской системы заключается в том, – пишет Бэджет, – что между людьми сложилось прочное доверие; когда это доверие по каким-либо не всегда очевидным причинам ослабевает, даже мелкое происшествие может нанести ему значительный вред, а крупное – и вовсе его уничтожить».
Оттолкнувшись от одного только этого факта, продолжает Бэджет, можно выработать правильное понимание современной экономики. Важность таких свойств общественной жизни, как доверие и надежность, требует качественно иного подхода к экономическому анализу; рекомендации Милля или классической школы тут бесполезны. «Главное, что отличает друг от друга те или иные системы кредитования, это их устойчивость, – пишет Бэджет. – Выдавая кредит, кредитор выражает определенную уверенность в заемщике и показывает, что он ему доверяет. Но разумно ли это доверие? Обоснованна ли эта уверенность? Вот ключевые вопросы». Но ответы на них, что бы там ни утверждали академики от экономики, не сводятся к механистическим теориям. «Кредит – это мнение, создаваемое под влиянием обстоятельств и меняющееся в соответствии с ними». Иначе говоря, понимание экономики подразумевает
