Влияние морской силы на историю

продолжать прохождение своего флота (а', а'') мимо части неприятеля, избранной им для атаки. План был смелый, но бесспорно разумный в принципе; едва ли могло случиться, чтобы из него не вышло ничего хорошего; и если бы только де Грасс не выказал большей готовности к бою, чем делал это до тех пор, то можно было бы надеяться даже на решительные результаты[189].

Однако и самые лучшие планы могут проваливаться, и план Гуда не удался вследствие неловкости вахтенного лейтенанта, остановившего ночью, впереди флота, свой фрегат, на который поэтому наскочил линейный корабль. Последний при этом также получил повреждения, замедлившие движение флота, так как несколько часов были потеряны на ремонт. Французы были, таким образом, предупреждены о приближении неприятеля, и, хотя не подозревая о предположенной последним атаке, де Грасс боялся, чтобы Гуд не спустился под ветер от него и не расстроил осады Бримстон Хилла, – предприятие столь безрассудно смелое для слабейшей эскадры, что трудно себе представить, как де Грасс допустил возможность его, упустив в то же время из виду слабость своей собственной позиции на якоре.

В час пополудни 24-го числа увидели английский флот, огибавший южную оконечность Невиса; в три часа де Грасс поднял паруса и направился к югу. К закату солнца Гуд также повернул на другой галс и направился к югу, как будто отступая, но он был порядком на ветре у своего противника и сохранял это преимущество в течение ночи. На рассвете оба флота были под ветром у Невиса – английский близ острова, французский милях в девяти от него (план XIX).

Некоторое время было потрачено на маневрирование, в котором целью Гуда было завлечь французского адмирала еще более под ветер, ибо после неудачи своей первой попытки он составил еще более смелый план – занять якорную стоянку, оставленную его неискусным противником, и утвердиться там непоколебимо. В этом он успел, как будет видно ниже; но, чтобы оправдать этот явно рискованный маневр, необходимо указать, что он таким образом ставил себя между осаждавшими Бримстон-Хилл и их флотом; а если бы последний стал на якорь близ холма, то английский флот оказался бы между ним и его базой на Мартинике, готовый перехватить припасы или подкрепления противника, направленные сюда с юга. Короче говоря, позиция, которую Гуд надеялся занять, находилась на фланге сообщений неприятеля и была тем более выгодной, что остров один, не смог бы долго прокормить значительный отряд войск, так внезапно высаженный на него. Кроме того, оба флота поджидали подкреплений; Родней уже отплыл и мог прибыть первым, что он и сделал, и вовремя, чтобы спасти остров Св. Киттса, чего он не сделал. Надо помнить также, что это произошло только через четыре месяца после взятия Йорктауна; дела Англии шли плохо, кое-что нужно было сделать, а кое-что предоставить случаю, и Гуд знал себя и своих офицеров. Можно прибавить, что он знал и своего противника.

В полдень, когда склоны холмов Невиса покрылись любопытными и заинтересованными зрителями, английский флот быстро построился в линию на право галсе и двинулся на север, по направлению к Басс-Терр (план XIX, А, А). Французы в этот момент шли в кильватерной колонне на юг, но тотчас же повернули на другой галс и направились на неприятеля в шахматном строе[190] (А, А). В два часа британский флот ушел настолько далеко, что Гуд дал сигнал стать на якорь. В двадцать минут третьего французский авангард подошел на расстояние пушечного выстрела к английскому центру (В, В, В), и вслед затем оба противника открыли огонь, причем нападавшие совершенно правильно сосредоточили свои усилия главным образом на арьергардных английских кораблях, которые – как это часто бывает с очень длинными колоннами – сильно растянулись; в данном случае эта тенденция еще усиливалась медлительностью четвертого корабля арьергарда, Prudent. Французский флагманский корабль Ville de Paris (120-пушечный), шедший под флагом де Грасса, бросился к образовавшемуся, таким образом, разрыву, но ему помешал 74-пушечный корабль Canada, капитан которого Корнуэлль, брат лорда Корнуэлля, положил все паруса на стеньгу и подался назад перед огромным неприятелем, для поддержки арьергарда; этому примеру благородно последовали Resolution и Bedford, бывшие непосредственно впереди него (а). Картина, представлявшаяся теперь глазу, была чрезвычайно разнообразной и оживленной. Английский авангард, избежавший атаки, быстро становился на якорь (b) в назначенном ему месте. Главнокомандующий в центре, гордо полагаясь на искусство и поведение своих капитанов, дал передним кораблям сигнал поставить все паруса и занять свои места, не обращая внимания на опасность, угрожавшую арьергарду. Последний, атакованный на близком расстоянии превосходившим его численно врагом, невозмутимо шел к своей цели, убавив паруса, и корабли его последовательно стали на якорь, в линии кильватера (В, В?), под гром орудий смущенных французов. Де Грасс продефилировал мимо врага, разрядив по нему орудия, и ушел опять на юг, уступив, таким образом, свое место слабейшему, но более искусному противнику.

Позиция, так блистательно занятая флотом Гуда, не была, строго говоря, той самой, которую занимал накануне де Грасс; но так как она прикрывала и контролировала ее, то утверждение Гуда о том, что он занял место, оставленное неприятелем, по существу, справедливо. Следующие ночь и утро прошли в перемене и усилении строя, который в окончательном его виде указан на плане XVIII буквами В, В'. Авангардный корабль стал на якорь на расстоянии около четырех миль к юго-востоку от Басс-Терр, так близко к берегу, что никакой другой корабль не смог бы пройти между ним и последним или даже подойти к нему при господствовавших ветрах, вследствие близости мыса и отмели, прикрывавших его позицию. От этого пункта линия флота шла (на протяжении от одной с четвертью до полутора миль) на вест-норд-вест, к двенадцатому или тринадцатому кораблю, где постепенно, но все- таки круто, поворачивала к северу, так что последние шесть кораблей были расположены почти по меридиану. Флагманский корабль Гуда Barfeur (90-пушечный) был вершиной образовавшегося, таким образом, тупого угла.

Для французского флота не было бы невозможным занять свою прежнюю стоянку, но она и все другие подветренные позиции исключались