том, что перевозить товары на наших судах более безопасно, чем на их. А это несомненно дало хороший эффект. Поэтому наша торговля в этой войне скорее возросла, чем уменьшилась».
С этого времени Голландия перестала обладать большой морской силой и быстро потеряла главенствующее положение среди наций, чье могущество было создано этой силой. Будет только справедливо сказать, что никакая политика не спасла бы от упадка эту маленькую, хотя и решительную нацию перед лицом непримиримой вражды Людовика XIV. Дружба с Францией, обеспечившая бы ей мир на сухопутной границе, позволила бы ей, по крайней мере в течение более продолжительного времени, оспаривать у Англии господство на морях, а союз флотов двух континентальных государств мог бы задержать рост огромной морской силы, о которой только что говорилось. Мир на море между Англией и Голландией мог стать возможным лишь в результате фактического подчинения одной из этих стран другой, ибо обе они стремились к одной и той же цели. Между Францией и Голландией дело обстояло иначе; и падение Голландии не было неизбежным следствием ее малых размеров и малочисленности населения, а было обусловлено ошибочной политикой обоих правительств. В нашу задачу не входит обсуждать, которое из последних более заслуживает порицания.
Франция, прекрасно расположенная для обладания морской силой, получила в наследство от двух великих правителей – Генриха IV и Ришелье – совершенно определенную политику.
С некоторыми хорошо разработанными проектами экспансии на Восток было соединено упорное сопротивление Австрийскому дому, который правил тогда как в Австрии, так и в Испании, и такое же сопротивление Англии на море. Для достижения этой последней цели, а также по другим причинам следовало добиваться союза с Голландией, следовало также развивать торговлю и рыболовство как основу морской силы и создать большой военный флот. Ришелье оставил документ, который он назвал своим политическим завещанием; в нем он указывал на возможность для Франции создать морскую силу, основываясь на положении и средствах страны; и французские писатели считают его истинным основателем флота не только потому, что он снарядил суда, но и за широту его взглядов и тех мероприятий, которые обеспечили здоровый и неуклонный рост флота. После его смерти Мазарини (Mazarin) унаследовал его взгляды и общую политику, но не усвоил его высокого и воинственного духа, а потому в период его управления только что созданный флот исчез.
Когда Людовик XIV взял власть в свои руки (в 1661 г.), во французском флоте было всего тридцать военных кораблей, из которых только три имели не менее шестидесяти пушек. Тогда началась работа, явившаяся удивительнейшим проявлением возможностей абсолютизма, когда он пользуется своей властью умело и систематично. Управление торговлей, мануфактурами, судоходством и колониями было поручено человеку великого практического гения, Кольберу, который служил под руководством Ришелье и полностью воспринял его идеи и политику. Он преследовал свои цели в чисто французском духе. Кабинет министра должен был быть источником всего и организовать решительно все. «Организовать производителей и купцов в сильную армию, подчиненную активному и разумному руководству, чтобы обеспечить Франции промышленную победу с помощью порядка и единства усилии, и получить лучшие продукты, сделав обязательными для всех рабочих процессы производства, признанные наилучшими компетентными людьми… Организовать моряков и заморскую торговлю в большие корпорации так же, как это было сделано с мануфактурами и внутренней торговлей, и обеспечить торговой мощи Франции поддержку в виде военного флота дотоле невиданных размеров, имеющего прочную базу», таковы, говорят нам, были задачи Кольбера по отношению к двум из трех звеньев, составлявших цепь морской силы. Что касается третьего звена – колоний, то правительство, очевидно, также имело в виду само заниматься их организацией и управлением ими, ибо оно начало с того, что откупило обратно у владевших ими колоний Канаду, Ньюфаундленд, Новую Шотландию и острова французской Вест-Индии. Здесь действовала, таким образом, абсолютная бесконтрольная власть, сосредоточившая в своих руках все нити правления нации и предполагавшая так направить ее, чтобы наряду с другими вещами создать великое морское могущество.
Рассмотрение всех деталей деятельности Кольбера не входит в нашу задачу. Достаточно отметить, что правительство играло главную роль в создании морского могущества государства, и то, что этот истинно великий человек видел не один какой-нибудь из устоев, на которых оно покоится, не замечая при этом всех остальных, а способствовал укреплению всех этих устоев своей мудрой и предусмотрительной деятельностью. Земледелие, увеличивающее плодородие земли, и мануфактуры, умножающие продукты промышленности человека; внутренние торговые пути и правила, облегчающие обмен продуктов с внешним миром; судоходство и таможенные уставы, направленные к передаче транзитной торговли в руки французов и тем самым поощрявшие строительство торгового флота Франции для ввоза и вывоза отечественных и колониальных продуктов; такая организация колониальной администрации и развития колоний, которая обеспечивала непрерывное расширение отдаленного рынка и переход его в монопольное владение отечественной торговли; трактаты с иностранными государствами, благоприятные для французской торговли, и налоги на иностранные суда и продукты, вводившиеся с целью подрыва торговли конкурирующих наций, – все эти меры, обнимающие бесчисленные детали, были применены, чтобы создать для Франции: 1) производство; 2) судоходство; 3) колонии и рынки, – одним словом, морскую силу. Изучение такой работы проще и легче, когда она сделана одним человеком, начертана одним логическим процессом, чем когда она медленно осуществляется противоречивыми интересами при более сложной системе правления. За несколько лет правления Кольбера вся теория морского могущества была осуществлена характерным для Франции путем систематической централизации, тогда как для того, чтобы продемонстрировать ту же теорию на примере английской и голландской историй, нужно взять деятельность нескольких поколений. Однако этот рост был форсированным и зависел от настойчивости пестовавшей его абсолютной власти; а так как Кольбер не был королем, то его контроль продолжался только до тех пор, пока он был в милости у короля. Однако в высшей степени интересно отметить результаты его работы на специальном поприще правительственной деятельности – во флоте. Было уже сказано, что в 1661 г., когда он вступил в должность, Франция имела только тридцать вооруженных кораблей, из которых лишь на трех было не менее шестидесяти пушек. В 1666 г. число судов возросло уже до
