города работников из Нидерландов, которые бежали от испанского насилия над совестью. Мануфактуры платья, полотняных материй и т. п., дававшие занятия 600 тысячам душ, открыли новые источники доходов для народа, прежде довольствовавшегося торговлей сыром и рыбой… А уже одно рыболовство обогащало его. Сельдяной промысел кормил почти пятую часть населения Голландии, давая 300 тысяч тонн соленой рыбы и принося более восьми миллионов франков ежегодного дохода.
Морское и коммерческое могущество республики развивалось быстро. Только лишь торговый флот Голландии насчитывал 10 тысяч судов, 168 тысяч моряков и кормил 260 тысяч человек жителей. Голландия завладела большей частью европейской транзитной торговли, а после заключения мира присоединила к этому перевозку всех товаров между Америкой и Испанией и французскими портами: при этом импорт ее оценивался в тридцать шесть миллионов франков. Северные страны: Бранденбург, Дания, Швеция, Московия, Польша, доступ к которым был открыт Провинциям через Балтику, являлись для последних рынком с безграничными возможностями. Они поддерживали эти страны, продавая там различные товары и покупая продукты Севера – пшеницу, лес, медь, пеньку и меха. Общая стоимость товаров, ежегодно перевозившихся на голландских судах во всех морях, превышала один миллиард франков. Употребляя выражение того времени, голландцы стали возчиками всех морей»[20].
Таким развитием своей морской торговли республика была обязана колониям. Она имела монополию на все продукты Востока. Она доставляла в Европу ежегодно на шестнадцать миллионов франков продуктов и пряностей из Азии. Могущественная Ост-Индская компания, организованная в 1602 г., основала в Азии империю из владений, отнятых у Португалии. Завладев около 1650 г. мысом Доброй Надежды, который являлся промежуточной стоянкой для ее судов, она господствовала на Цейлоне и на Малабарском и Коромандельском берегах. Она сделала Батавию своей столицей и распространила свою торговлю до Китая и Японии. Между тем Вест-Индская компания, – более быстро выросшая, но менее долговечная, – снарядила восемьсот военных и торговых кораблей. Она использовала их для ликвидации остатков португальского могущества на побережье Гвинейского залива, а также Бразилии.
Соединенные Провинции превратились, таким образом, в склад, где собирались продукты всех наций.
Колонии голландцев были в это время рассеяны по всем восточным морям – в Индии, Малакке, на Яве, на Молуккских островах и в различных частях обширного архипелага, лежащего к северу от Австралии. Они имели владения на западном берегу Африки, и колония Новый Амстердам тогда еще оставалась в их руках. В Южной Америке голландская Вест-Индская компания владела почти тремястами миль бразильского побережья к северу от Бахии; но значительная часть его незадолго до этого ускользнула из ее рук.
Соединенные Провинции были обязаны значением и силой своему богатству и своим флотам. Море, которое бьется об их берега, подобно остервенелому врагу, было покорено и сделалось полезным слугой; земле суждено было привести их к падению. Шла долгая и суровая борьба с врагом, более жестоким, чем море, – с Испанским королевством; борьба эта закончилась удачно для Голландской республики, что, казалось, сулило ей покой и мир; но именно теперь пробил последний час республики.
До тех пор, пока могущество Испании оставалось непоколебленным или, по крайней мере, достаточно велико для поддержания того страха, который оно так долго внушало, Англия и Франция, пострадавшие от испанских угроз и интриг, были заинтересованы в сохранении силы и независимости Соединенных Провинций. Когда Испания пала, – и повторные унижения показали, что ее слабость была действительная, а не кажущаяся, – другие побуждения заняли место страха. Англия стремилась захватить торговлю Голландии и отнять у нее владычество над морями; Франция желала испанских Нидерландов. Соединенные Провинции имели основание сопротивляться и той и другой.
Под ударами объединенных нападений двух соперничавших наций внутренняя слабость Соединенных Провинции скоро почувствовалась и сделалась заметной. Беззащитные против атак с суши и возглавляемые правительством, неспособным использовать в борьбе все силы народа и в особенности держать страну в состоянии боевой готовности, малочисленная нация и республика должны были пасть с большей быстротой, чем возвысились. Но однако в 1660 г. пока еще никаких признаков близкого падения не замечалось. Республика все еще стояла в первом ряду великих держав Европы.
Если в 1654 г. война с Англией показала состояние неготовности, поразительное для военного флота, который так долго унижал гордую Испанию на морях, то, с другой стороны, Провинции в 1657 г. дали эффективный отпор посягательствам Франции на их торговлю; а год спустя «вмешательством в балтийский конфликт между Данией и Швецией они помешали последней занять на Севере преобладающее положение, что было бы гибельным для них. Они принудили ее оставить открытым вход в Балтику, господами которой продолжали оставаться, так что ни один флот не был способен оспаривать у них контроль над водами последней. Превосходство их флота, доблесть их войск, искусство и твердость их дипломатии заставили признать престиж их правительства. Ослабленные и униженные последней английской войной, они снова заняли место в ряду великих держав. В этот момент в Англии произошла реставрация, и Карл II вступил на престол».
Об общем характере правительства уже говорилось, и здесь необходимо только вкратце напомнить о нем. Это была плохо связанная конфедерация, управляемая сословием, которое с достаточной точностью может быть названо коммерческой аристократией; ей была свойственна вся политическая робость этого класса, подвергающегося такому большому риску в войне. Эти два фактора – соперничество между отдельными провинциями и коммерческий дух – оказывали на военный флот гибельное влияние. Он не содержался надлежащим образом в мирное время, и в этом флоте, который представлял собой скорее морскую коалицию, чем соединенный флот, существовало то же соперничество; к тому же офицерам недоставало подлинного воинского духа. Вероятно, никогда не существовало народа более героического, чем голландцы; летописи голландских морских сражений дают примеры отчаянной предприимчивости и выносливости, ни превосходящих которые, ни даже равных им не было, конечно, проявлено никогда и нигде, но те же летописи
