заложить основы сионизма как одного из путей решения еврейского вопроса.
Молодой Давид Грин оплакал смерть своего героя Герцля, хотя сам уже пришел к выводу, «что лучшим способом победить „угандизм“ является поселение еврейского народа на земле Израилевой». В 1905 году в России разразилась революция, которая едва не стоила трона Николаю II. В ней участвовало много евреев (самый известный из них — Лев Троцкий), однако они были не сионистами, а интернационалистами, презиравшими и расовые различия, и религию. Николай II почувствовал, что антисемитские «Протоколы сионских мудрецов» очень похожи на правду. Вот его пометки на полях книги: «Какая глубина мысли! Какая предусмотрительность! Какое точное выполнение своей программы! Наш 1905 год точно под дирижерством мудрецов». Вынужденный пойти на некоторые уступки и даровать некоторые свободы, он пытался укрепить слабевшее самодержавие, однако никак не мешал усилению Черной Сотни — организации националистов-реваншистов, подстрекавших чернь в том числе и на антисемитские погромы.
Эти погромы побудили Давида Грина, члена социалистической партии «Поалей Сион» («Рабочие Сиона»), взойти на борт одного из паломнических кораблей и отплыть из Одессы в Святую землю. Этот юноша из Плоньска был типичным представителем Второй алии — волны светских переселенцев, многие из которых придерживались идей социализма и считали Иерусалим гнездом средневековых суеверий. В 1909 году эти переселенцы основали на песчаных дюнах около древнего порта Яффо город Тель-Авив. А в 1911–м они создали на севере первую сельскохозяйственную коммуну нового типа —
Долгие месяцы по прибытии в Святую землю Грин не посещал Иерусалим. Вместо этого он трудился на полях Галилеи. И только в середине 1910 года, в возрасте 24 лет, он переехал в Иерусалим, чтобы стать журналистом одной из сионистских газет. Маленький, худой, кучерявый, всегда носивший простую русскую рубаху, чтобы подчеркнуть свою приверженность социалистическим идеям, он взял литературный псевдоним Бен-Гурион, заимствовав это имя у одного из помощников Шимона Бар-Кохбы. Старая рубаха и новое имя как нельзя лучше отражали две стороны формировавшегося сионистского вождя.
Бен-Гурион полагал (как и большинство сионистов в то время), что социалистическое еврейское государство можно создать без применения насилия, без доминирования над палестинскими арабами и без их вытеснения. Он был уверен, что еврейский и арабский рабочий класс смогут взаимодействовать. Ведь османские вилайеты Сидона и Дамаска, Иерусалимский санджак — как тогда называлась Палестина, — были нищими полупустынями, там жило всего 600 тыс. арабов. При этом тут было много свободных земель, пригодных для освоения. Сионисты надеялись, что арабы оценят экономические выгоды, которые сулила еврейская иммиграция, и начнут сотрудничать с переселенцами. Им было невдомек, что для большинства этих арабов никакие выгоды от еврейского переселения ничего не значат.
В Иерусалиме Бен-Гурион снял подвал без окон, но много времени проводил в арабских кафе Старого города, слушая новые арабские песни на граммофонах. Те же самые песни в тех же самых кафе и в то же самое время слушал и учился играть на своей лютне арабский юноша-христианин, коренной иерусалимлянин, знаток и ценитель красоты и наслаждений.
Вазиф Джавгарийе начал учиться игре на арабской лютне, или
Когда Вазиф только приступил к написанию дневника, его отец все еще добирался на работу на белом осле. Но Вазиф уже видел первое транспортное средство без конной тяги: автомобиль «Форд», на котором ездил по Яффскому шоссе один из американских колонистов. Привычный к жизни без электричества, юный музыкант, однако, очень быстро полюбил кинематограф в Русском подворье («плата — один турецкий бишлик на входе»).
Синтез культур был Вазифу по душе. Христианин, ходивший в английскую школу при монастыре Св. Георгия, он изучал Коран и с удовольствием участвовал в пикниках на Храмовой горе. Считая евреев-сефардов «яхуд, авлад араб» («евреями, сынами арабов»), он надевал маскарадный костюм к еврейскому празднику Пурим и разделял с ними ежегодную праздничную трапезу у гробницы Симона Праведника, во время которой он, под аккомпанемент своего уда и тамбурина, пел андалузские песни. А в доме одного еврея-портного в квартале Монтефиоре он исполнял еврейскую версию хорошо известной арабской песни, аккомпанируя хору ашкеназов.
В 1908 году иерусалимляне отпраздновали победу революции младотурков, низвергнувшей тирана Абдул-Хамида и его тайную полицию. Младотурки — политическая партия «Единение и прогресс» — восстановили конституцию 1876 года и объявили парламентские выборы. Преисполненный воодушевления Альберт Антеби — местный предприниматель, которого друзья звали Еврейским пашой, а враги — Маленьким Иродом, бесплатно раздал веселившейся у Яффских ворот толпе сотни караваев хлеба. Детвора на улицах города разыгрывала сцены восстания младотурков.
Арабы поверили, что наконец-то освободятся от османского деспотизма. Первые арабские националисты не представляли себе четко, какое государство они хотят иметь: с центром в Аравии или в Большой Сирии. Но ливанский писатель Наджиб Азури уже подметил, что националистические устремления арабов и евреев кристаллизовались одновременно, и их столкновение стало неизбежным. Депутатами Стамбульского парламента от
