перечитывать споры о вере. Пожалуй, один Оглоблин, глубоко наблюдавший народную жизнь, смог рассказать о них так подробно. Для одних такой спор становился духовным поиском – попыткой приблизиться к истине, другие утверждали себя, третьи чуть ли не зарабатывали себе на жизнь, подыгрывая священникам официальной церкви, которая должна обязательно «победить».
Среди тех, кто приходил на Светлояр, были люди, которых можно с полным правом отнести к цвету русской литературы.
Конечно, этот ряд открывается именем Павла Мельникова. Никто лучше его не знал эту среду, эти места. Как человек, выросший в Семенове, Мельников тонко чувствовал и любил по-своему ту поэтичную древность, которая стояла за поверьями, за легендами «раскольников». Она была удивительно созвучна природе южной тайги по Керженцу – с темной водой ее небольших рек, с еловыми, поросшими седыми лишайниками буреломами, со страшными и таинственными болотами. Как знать, может быть, еще в детстве Мельников был на Светлояре впервые. А мир старообрядческого града Китежа он открыл читателям своего романа «В лесах».
«Верховое Заволжье край привольный. Там народ досужий, бойкий, смышленый и ловкий. Таково Заволжье сверху от Рыбинска до устья Керженца… В заволжском Верховье Русь исстари уселась по лесам и болотам. Судя по людскому наречному говору – новгородцы в давние Рюриковы времена там поселились. Преданья в Батыевом разгроме там свежи. Укажут и “тропу Батыеву”, и место невидимого града Китежа на озере Светлом Яре. Цел тот город до сих пор – с белокаменными стенами, златоверхими церквами, с честными монастырями, с княженецкими узорчатыми теремами, с боярскими каменными палатами, с рубленными из кондового, негниющего леса домами. Цел град, но невидим. Не видать грешным людям славного Китежа. Скрылся он чудесно, божьим повеленьем, когда безбожный царь Батый, разорив Русь Суздальскую, пошел воевать Русь Китежскую. Подошел татарский царь ко граду Великому Китежу, восхотел дома огнем спалить, мужей избить либо в полон угнать, жен и девиц в наложницы взять. Не допустил Господь басурманского поруганья над святыней христианскою. Десять дней, десять ночей Батыевы полчища искали града Китежа и не могли сыскать, ослепленные. И досель тот град невидим стоит, – откроется перед страшным Христовым судилищем. А на озере Светлом Яре тихим летним вечером виднеются отраженные в воде стены, церкви, монастыри, терема княженецкие, хоромы боярские, дворы посадских людей.
И слышится по ночам глухой, заунывный звон колоколов китежских.
Так говорят за Волгой. Старая там Русь, исконная, кондовая. С той поры, как зачиналась земля Русская, там чуждых насельников не бывало. Там Русь сысстари на чистоте стоит – какова была при прадедах, такова хранится до наших дней. Добрая сторона, хоть и смотрит сердито на чужанина».
Впрочем, в повести Павла Мельникова «Гриша» героя зачаровывает рассказами о китежских чудесах коварный старообрядческий монашек. Слушая его, подросток Гриша начинает верить буквально каждому слову своего собеседника. И тот без труда толкает юношу на преступление против хозяина, к которому он нанялся батрачить.
Еще одна яркая фигура писателя-путешественника. Владимир Короленко, выдающийся русский прозаик и публицист, прожил в Нижнем Новгороде 12 лет, правда, не по своей воле. Уроженец Житомира, он был сослан по подозрению в революционной деятельности в Вятскую губернию, в Пермь, а потом и в Якутию. В 1885 году власти разрешили ему вернуться оттуда, но с запретом жить в столицах. Выбрал Короленко Нижний Новгород. И за годы жизни здесь полюбил этот край и многое для него сделал. Он участвовал в работе ученой архивной комиссии, искал и исследовал документы былых времен, сотрудничал с газетами, участвовал в борьбе против голода и эпидемий. И стал писателем. Его знаменитые повести «Дети подземелья» и «Слепой музыкант» были созданы в Нижнем Новгороде. За годы жизни в этом краю Короленко обошел и объехал многие достопримечательные места губернии и Поволжья, рассказал о них. В «Слепом музыканте», например, есть отголоски его впечатлений от встречи с Саровом. А очерка «Река играет», который считался одним из лучших произведений литературы о русском характере, просто не было бы, если бы ни путешествие на Светлояр, ни встреча в селе Благовещенском на Ветлуге с перевозчиком Тюлиным.
В 1890 году, 5 июля, Короленко отправился по Волге в Козьмодемьянск вместе с двумя подростками-племянниками. Там пересел на маленький ветлужский пароход, в очерке он носит название «Любимчик». С юмором писатель рассказал о том, как капитан судна все торопил пассажиров, объявляя, что оно вот-вот отвалит – и так целых полдня. А потом – страницы, посвященные поездке по Ветлуге, которую, казалось, пароход вот-вот расплещет своими колесами, разговоры пробиравшихся в верховья реки крестьян. От Воскресенского Короленко двинулся пешком во Владимирское. И проведя там несколько дней, пошел к Керженцу. По нему, купив ботник, сплавлялся в Макарьев – старинный город при впадении Керженца в Волгу, который был когда-то знаменит своей масштабной ярмаркой. Обо всем этом писатель рассказал в очерке «В пустынных местах». Но главное впечатление – «таинственное озеро чудес и темной веры в призрачное прошлое» Светлояр, на котором у него получилось «с палкой в руках и котомкой за плечами» смешаться с толпой, чтобы «смотреть, слушать и ловить живую струю народной поэзии среди пестрого мелькания и шума».
«В укромном уголке берега, где лес переходит в мелкую поросли, стоит старик и удит рыбу… Он босой, без шапки. Во всей фигуре – солидное деревенское благообразие, какая-то черта, характерная для человека, уважающего себя и привыкшего к уважению.
– Здравствуйте, дедушка!
Умные глаза из-под шапки седых волос некоторое время продолжают изучать меня. Потом выражение их смягчается.
– Мир, дорогой, – отвечает он. – А вы кто такеи? Что за человеки?
– Нижегородские.
– Дело. На горы наши пришли? Так вам бы прийти под Владимирску владычицу. Вот тогда гоже у нас.
