– Тебя это не касается, – одернул его Филин.
Владислав, испуганно взглянув на него, облизнул пересохшие от волнения губы.
– С кем живет этот сержантик? – поинтересовался Медный.
– Да так, – сглотнул слюну Белков, – сожитель у одной бабы. Она сигаретами на рынке торгует. Он у нее уже год…
– Кто еще?
– Дочка этой бабы, – перевел на него взгляд Влад. – Девчонке тринадцать лет. В школе учится.
– Все? – недовольно спросил Хаджи.
Владислав молча кивнул.
– Дом или квартира?
– Квартира. Второй этаж. Двухкомнатная. В одной девчонка, а во второй они.
– Когда он велел деньги принести? – зевнул Хаджи.
– Сказал, что позвонит, – вздохнул Белков. – Мне ведь до пенсии осталось всего ничего…
– Доживешь ты до своей заслуженной пенсии, – хмыкнул Медный. – Если, конечно, нам лапшу на уши насчет сержанта не вешаешь. Может, сам решил на нас деньжат сделать? – усмехнулся он.
Владислав шагнул назад и энергично затряс головой.
– Адрес, – буркнул Хаджи.
– Да я дома в жопу пьяный спал, – промычал коренастый, с разбитым носом мужчина в разорванной тельняшке.
– Откуда же у тебя пистолет появился? – коротко ударив его резиновой дубинкой меж лопаток, зло спросил плотный капитан милиции в расстегнутой форменной рубашке.
– Не знаю! – взвыл коренастый.
– Кто подтвердит, что ты дома был? – спросил куривший за служебным столиком средних лет мужчина в штатском.
– Дома я был! – заорал коренастый. – Спал я!
– Тебя Лапин два года назад пьяного на машине остановил, – напомнил ему капитан. – Права на год отдал. Помнишь? Ты еще орал, что ты Лапину…
– Да не видел я его! – крикнул коренастый.
– Плохо дело, Суриков, – покачал головой оперативник. – Лапину ты угрожал. Причина, чтобы его сделать, у тебя была. Пистолет Лапина найден у тебя на кухне. Может, давай по-хорошему? Ведь не один ты был. С кем Лапина убили? – угрожающе спросил он. – И не заставляй меня об этом еще раз спрашивать, – поднявшись, предупредил он Сурикова. – Лапин мой товарищ был. Я бы тебя, гниду, при попытке к бегству срезал. Твое счастье, что не я тебя брал.
– Взяли его, – сказала молодая женщина в короткой юбке. – Они сразу к тем поехали, кто к Лапину дышал неравнодушно. Он когда увидел, как из-под стола пистолет достали, оцепенел, – весело продолжила она. – Правда, они били его сильно. Я думала – убьют.
– Забудь, – прервал ее Корень. – Кривой с тебя враз башку снимет, если вякнешь кому.
– Да я что, – обидчиво спросила она, – глупая, что ли?
– Вот и закрой пасть, – лениво перебил ее пивший пиво, – а то воняет.
– Как нужно было подставить Сурка, – обиделась она, – то Валюшка, а когда сделала – завоняла?
– Я тебе сейчас кишки выпущу, – зевнул Цыганок.
– Не гони на нее жути, – усмехнулся Корень. – Все-таки она лихо это обставила. А с московскими крутиться ништяк, – подмигнул он. – И бабки нормальные, и вообще…
– Уж больно они строят из себя, – недовольно заметил Цыганок. – Особенно этот «дух», Хаджи. Парни базарят, что…
– Ты на них, – Корень снова усмехнулся, – после Чечни зуб имеешь, для тебя любой кавказец «дух». А мне лично плевать, кто он. Пусть даже братан Басаева. Бабки имею, и ништяк. Кривой никогда столько не отваливал.
– Вот такие, – криво улыбнулся Цыганок, – как ты, и за Дудаева в Чечне воевали. Мы раз взяли хохленка. Он, сучонок…
– А в натуре там бабы из Прибалтики, снайперши, были? – с интересом спросил Корень.
Цыганок молча кивнул.
– Ты их видел?
– Живых нет.
– А говорят, что…
– Хорош, – недовольно перебил его Цыганок. – Не тебе за это базар вести. Я когда вернулся, в запой ушел. Думал, хренотень все это. Мол, после войны ночами спать не будешь. Там дрых, а здесь не буду. Но когда трезвый ложился, по натуре, первое время во сне там воевал. Если в первый раз как-то не то чтобы испугался, просто интересно было, но второй бой, когда мы почтамт в Грозном брали, часто во сне вижу. Сейчас, правда, уже все. А сначала, мать говорит, во сне что-то орал. Короче, ну его на хрен, этот базар дешевый!
– Вот видишь, – положив телефонную трубку, подмигнул женщине старший сержант. – Я же говорил, что скоро мы в куражах будем. Сейчас пойду к одному товарищу по оружию, он мне и отстегнет прилично. А сначала упирался! – рассмеялся сержант.
– Ты про Белкова? – спросила она.
– А про кого же? – Он снова подмигнул. Поднявшись, закурил. – Я скоро, через полчасика вернусь. Ты приготовь какую-нибудь закуску получше. Коньячок возьму. Грех не обмыть.
– Я хотела котлеты жарить, – проговорила она. – Вот и наделаю. А коньяк не бери, – поморщилась она.
– День-то какой, грех коньячку не взять.
Он вышел в прихожую.
– Я ушел! – услышала женщина.
– Смотри, там нигде не пей, – громко попросила она. – А то снова придешь и будешь выступать. Лучше уж дома, если так хочешь, отметим!
Открыв холодильник, достала тарелку с мясом.
– Дверь не закрыл, – не услышав щелчка замка, она покачала головой. Захлопнув дверцу холодильника, сделала шаг к коридору и замерла: на кухню вошли двое.
– Вот что, женщина, – усмехнулся подошедший к ней Хаджи. – Я не знаю, что ты будешь говорить милиции. Но не про тех, кого сейчас видишь. Поняла? – жестко спросил он.
Она испуганно отшатнулась назад. Упершись спиной в стену, замерла.
– Это тебе на похороны. – Кавказец сунул ей в вырез блузки стодолларовую купюру. – Запомни, что я сказал. У тебя дочь есть. До свидания, – поклонившись, неторопливо вышел.
– Надеюсь, ты не дура! – усмехнулся Медный и, прикурив, выдохнул дым в лицо женщине. Она с ужасом смотрела на дверь. Немного подождав, осторожно двинулась вперед. Выйдя из кухни, судорожно дернулась и закрыла рот ладонями. Около стены на спине, уставившись на нее безжизненными глазами, лежал старший сержант. Из узкого глубокого пореза чуть выше кадыка густо шла кровь.
– Мама, – услышала она сзади девичий голос. – Кто приходил?
– Уйди! – закричала женщина и, обхватив подошедшую девочку, толкнула ее в дверь комнаты. Но дочь успела увидеть убитого сожителя матери. Ахнув, потеряла сознание.
– Анька! – заплакала успевшая поймать падающую дочь женщина.
– Зря мы ее оставили, – сказал Медный.
– Вообще зря на квартиру пришли, – буркнул Филин, сидевший за рулем «Оки» с тамбовским номером.
– Не зря, – возразил Медный. – Сейчас нужно делать труп либо без свидетелей, либо предупреждать их.
– Думаешь, она хай не поднимет? – усмехнулся Филин.
– Конечно, поднимет, – кивнул Хаджи. – Но будет говорить о каком-то мужике. Даже его приметы назовет. Не было бы дочери – другой разговор. А так будет делать как сказали. Менты сами виноваты, все время поют в газетах и по телику про мафию. – Он засмеялся. – А люди жить хотят. Тем более наверняка
