– Простите, сударь, – сказал Ридезель, подходя к дверце кареты, – не вы ли барон Ямвич? Если да, то я – тот самый Р., который уполномочен переговорить с вами.
Лахнер вышел из кареты и, презрительно окидывая Ридезеля с ног до головы, высокомерно сказал:
– В силу какого несчастного случая мне приходится снова видеть эту мерзкую рожу?
Ридезель побледнел от оскорбления и удивления, его спутник недоуменно уставился на говорившего.
– Кто это, пьяный или сумасшедший? – крикнул Ридезель.
– Я настолько же трезв и здравомыслящ, насколько вы бесчестны и трусливы! – холодно ответил Лахнер.
Ридезель стиснул зубы и схватился за эфес шпаги. Его спутник сделал шаг вперед.
– Здесь очевидное недоразумение, – сказал он. – Ведь вы – барон Ямвич, не правда ли?
– Я тот, который под именем барона Ямвича имел дело к прусскому правительству, – ответил Лахнер. – Но я никак не думал, что под буквой «Р» кроется негодяй, с которым я отказываюсь иметь какое-либо дело.
Ридезель снова сделал движение, его спутник с умоляющим видом остановил его и снова обратился к Лахнеру:
– Позвольте назвать себя: я – граф Сен-Жюльен. Так вот, барон, я все-таки думаю, что тут какое-то недоразумение. Барон Ридезель, видимо, не знает вас.
– Конечно, не знаю! – откликнулся тот.
– А следовательно, ваши оскорбления совершенно непонятны, – продолжал Сен-Жюльен. – Я не стал бы говорить об этом, если бы дело не шло о важном для обоих правительств вопросе…
– Граф, если кто введен в заблуждение, так именно вы, – произнес Лахнер. – Барон Ридезель отлично знает меня, но притворяется незнающим, так как боится возмездия, давно обещанного ему мной. Около полугода назад этот господин позволил себе оскорбить достойную женщину, за что и был проучен мною при всем обществе. Была назначена дуэль, от которой он скрылся за границу!
– Барон Кауниц! – в бешенстве крикнул Ридезель. – А, теперь я узнаю тебя! Но ты лжешь, негодяй! Не я скрылся за границу, а меня услали с депешами!
– И вы предпочли остаться в Пруссии, не закончив счетов чести? – удивленно спросил граф.
– Дядя написал мне, что барон Кауниц оказался самозванцем, что это – простой солдат, приговоренный за обман к смертной казни! Я не мог драться с простым солдатом!
– Какая чушь! – холодно отозвался Лахнер. – И вы могли поверить ему? Вашим дядюшкой руководило желание сохранить вашу жизнь, потому что я слишком известен как мастер шпаги, а вы обрадовались и отсиделись за границей! Трус!
– Хорошо! – крикнул Ридезель. – Я докажу тебе, кто трус! В позицию!
Граф Сен-Жюльен попытался было как-нибудь уладить ссору, но Ридезель резко оборвал его, сказав, что лучше всего не тратить попусту времени, а взяться за дело, и предложил графу стать его секундантом.
– Но у нас даже нет врача! – с отчаянием произнес Сен-Жюльен.
– Не беспокойтесь, граф, – холодно отозвался Лахнер. – В моих дуэлях врач не требуется: он бессилен в излечении наносимых мною ран!
Противники встали в позицию, секунданты, граф и Ниммерфоль, разместились около них. Проверив правильность положения и соблюдения всех условий, секунданты дали знак, и начался ожесточенный бой.
Ридезель повел поединок как опытный бретер. Он считался одним из лучших фехтовальщиков того времени, в совершенстве изучившим все приемы и финты[43]. Сначала он хотел испытать силы и способности противника, а потому, не переходя в открытое нападение, быстро завертел шпагой, которая в его руках, благодаря быстроте движений, казалась каким-то металлическим щитом. Шпага описывала в воздухе всякие замысловатые фигуры и вдруг с молниеносной быстротой обрушилась на гренадера.
Лахнер был недурным фехтовальщиком, но ему было далеко до Ридезеля в смысле виртуозных движений. Зато у него были немалые преимущества. Лахнер был гораздо сильнее физически и умел в любую минуту сохранять полное хладнокровие, тогда как Ридезеля душило бешенство, и по временам кровавый туман застилал ему глаза. Кроме того, немалую пользу принесли Лахнеру наставления его первого учителя, старика Манцони, который не раз говаривал: «Нет такого фехтовальщика, который мог бы знать все финты, а потому умел бы парировать их. У каждого мастера имеются свои приемы, и очень часто финты изобретаются прямо во время боя. Поэтому не стоит тратить время на их изучение – все равно, всего не изучишь и на этом попадешься. В фехтовании следует помнить одно: в человеческом теле имеется несколько пунктов безусловно смертельных, несколько – опасных и много только более или менее болезненных. Когда стоишь против противника, любящего прибегать к финтам, не задумывайся, чего он хочет, помни о том, что ты не хочешь допустить. Противник делает вид, будто хочет поразить тебя в пункт только болезненный, не парируй этого финта, потому что можешь открыть пункт опасный или смертельный. В приемах трать как можно меньше сил: первая половина боя идет на ловкости, вторая – на физической силе и выносливости. Стой твердо на своей позиции, не делай лишних движений, не давай запугать или ослепить тебя, старайся время от времени неопасно кольнуть противника, это раздражает и лишает его хладнокровия».
