Саур-Могила. Военные дневники (сборник)

– 3-й полк спецназа.

– А как обстановка вокруг нас, как вы доехали?

– Мы еле прорвались. Слоёный пирог. Сепары в Петровском вообще офигели, когда мы мимо проехали.

Кто-то из наших спросил:

– Вы воду привезли?

– Нет. А надо было?

– Блин, жаль. Давайте не задерживаться. Сейчас увидят машину и начнут обстреливать из миномёта.

Я не стал дожидаться отъезда и вернулся к пулемёту. Поставил его, чтоб контролировать дорогу из Петровского. Смотрел, как отъезжает «пикап» с ранеными. Тогда он мне казался шлюпкой, забиравшей пассажиров с тонущего «Титаника». Но на самом деле он сам был «Титаником».

Есть ещё одна бусинка, которую я не помню, куда вставить. Разговор с «Сумраком». Он был толи после отъезда машины, то ли ещё 23-го вечером…

Я находился на своей позиции, когда подошёл Гордийчук. Он остановился спросить, как дела. Услышал стандартный ответ, что всё нормально, и замер в задумчивости на несколько секунд, прежде чем двинуться дальше.

– «Сумрак», скажи мне, ты ведь владеешь информацией. Как сейчас с обстановкой? Что вокруг нас? Мы дождёмся помощи?

После этого «Сумрак» говорил минуты три, не останавливаясь. В вольном переводе примерно следующее:

– Все врут, никто ничего не делает. Обещают подмогу, идёт колонна, их раз обстреляли из «градов», они развернулись и дальше не идут. Все только обещают по телефону. А я тут тоже не могу уйти. У меня 25 лет в армии. Я был в Афгане (американская миссия). И теперь всё бросить… нарушить… Хорошо вам, добровольцам – вас ничего тут не держит.

– Ну, нас тут ничего не держит, но мы тем не менее тут, с тобой стоим уже сколько дней.

– Да, тут стоите… Уходить вам ещё опасней, тут хоть окопаться и защищаться можно.

Спорить по поводу «уходить опаснее» я не стал. В голове мелькнуло предположение, что, может, его самого в штабе не сильно любят и подставили вместе с добровольцами тут на могиле. Но только мысль… А ещё я подумал, что ему, наверное, тяжело делать выбор: наплевав на руководство, уходить и спасать людей или стоять и держаться, обрекая себя и других на гибель. Похоже, он выбрал путь самурая.

Я не могу осуждать его за этот выбор, хоть и моя жизнь была поставлена им на кон. Не знаю, что я выбрал бы на его месте. Как по мне, реальной ценности та высота не имела с 20 августа, когда её покинули корректировщики и нас отрезали от основных (отступавших) войск. И уйди мы раньше, возможно, были бы живы Темур и Владимир. Не было бы плена. А может, наоборот, попали бы все в засаду и погибли. Или в плен к кадыровцам, и жалели бы, что в бою не погибли… Я не знаю, какая была бы реальность тогда. И вообще, мне легко говорить – я присяги не давал.

Машина с ранеными уехала, а спустя время я увидел две вспышки в районе Петровского – хвост реактивной струи, потом взрыв. Затем дошёл звук, выстрела и взрыва. Потом ещё раз, в другом месте. Ещё через время пришло известие, что машина попала в засаду. Часть людей убита, часть в плену. В том состоянии, что я был, меня новость почти не тронула. Были только злость и досада. Зачем они поехали тем же путём… Но вообще, смерть я уже воспринимал как должное и сам удивлялся своей чёрствости тогда. А «Славута» негодовал: «Иван был бы жив, если бы вы не сидели тут, а ушли раньше, когда ещё можно было».

Иван выжил, хотя его считали погибшим. Месяц плена, избиений и издевательств. Он не расчитывал выйти оттуда живым. После возвращения из плена и лечения продолжил службу. Сейчас демобилизован.

Наступили сумерки, все собрались у «Сумрака» перед штабом, чтобы сообщить ему об отходе. Это было похоже на бунт на корабле. Когда команда собралась в кают-компании, чтобы сообщить капитану, что корабль утонул, воздух есть только в задраенных трюмах, но он заканчивается. И надо не ждать водолазов, а открывать иллюминатор и всплывать самостоятельно. Тем более, что до поверхности подниматься и подниматься…

Воды оставалось на день просидеть или на один рывок. Рации разрядились (только в тех, что мы днём выключали, ещё была половина заряда). До наших далеко, и они не придут. Артиллерия не поддержит. Раненых пока нет. Сидеть дальше – это гибель и плен (кому как не повезёт).

Гордийчук пытался убедить нас задержаться на горе ещё на день (фразы очень приблизительные, просто чтобы передать смысл):

– Рядом две группы, одна в километре, другая в трёх. Они идут на помощь. Несут воду. Немного заблудились, не знают как выйти.

– Где они? Не знают, как выйти? Давай я сейчас за ними схожу, выведу. Есть связь с ними?

– …

– Где эти группы, если они есть? Мы каждый день слышим о том, что кто-то идёт на помощь.

– У нас воды хватит только на один переход. Если мы тут останемся до завтра, то уже никуда не сможем идти.

– Завтра придёт колонна, обеспечит ротацию и пробьёт коридор. – «Сумрак».

– До наших 40 километров. Никто не придёт. А те недостаточные силы, что нам посылают на подмогу, уничтожают. Нас тут держат как