парней собрал. Поэтому и советую: брось ты на хрен все это. Лучше уж езди…
– Да я же тебе говорил, – перебил его Каток, – боюсь. Понимаешь, боюсь. Ты-то знаешь, что это такое. Ладно если бы за родину воевать, как в Афгане или в Чечне. Я ведь присягу давал. А тут получается – просто за деньги. Так я и здесь неплохие бабки делаю. И не хожу по минным полям, не прикуриваю в кулак, чтоб снайпер не засек, и не вдавливаюсь в землю, когда артиллерия вовсю шпарит. И в атаку на пулеметы тоже не бросаюсь…
– Зато когда слышишь шум подъезжающей машины, – усмехнулся Анджей, – вскакиваешь и к окну прыгаешь: вдруг менты за тобой прикатили? И постоянно врешь. Не можешь же ты матери сказать, где бабки взял. И вообще никому не скажешь. Я через это уже прошел и выбрал войну. Любую, главное – не против России. А тебе рано или поздно придется и с ментами воевать. А они служат этой самой России, которая, между прочим, твоя родина.
– Но ты же сам убил одного и ранил двоих.
– Тогда я был перемкнутый, – вздохнул Анджей. – Только вернулся из Афгана – и опа, срок. Тюрьма. Впрочем, давай не будем обо мне, это неинтересно. Кстати, тогда еще СССР был, так что я вполне могу причислить себя к борцам с коммунизмом. А если кассы грабил, так Котовский тоже экспроприацией занимался, да и Камо на кареты казначейства нападал. Так и я попробовал инкассаторов на уши поставить. Воевал я с государством, которое меня в тюрьму ни за что упрятало. Я же до Афгана вообще не воевал. Впрочем, это неинтересно. А сейчас я легионер, полковник славянского батальона и доволен этим. И тебе советую – уезжай.
– Да слышал я твои советы, – кивнул Вячеслав, – но не поеду никуда. Со мной тут ничего не случится. И в тюрьму не попаду. В общем, я чего пришел… Бабки тебе нужны? А то я на пару дней смотаюсь и прийти не смогу.
– Оставь тысчонку, – кивнул Анджей. – Почему-то не наедаюсь я тут, – рассмеялся он, – да и деньги кончились. Шоколадку одной дал – значит, и других обижать не следует. Я ядом только на одну дышу, на леди-киллер. Во дела! Сколько всего прошел, а тут лег лечиться и чуть на игле у медсестры душу Богу не отдал. В башке что-то как будто взорвалось, я на пару секунд отключился. В легионе бы со смеху покатились – полковника Росса медсестра пришила. – Каток фыркнул. – Тебе смешно, а мне не до смеха. Еще раз, и все, начну уколов бояться. А ты когда едешь?
– Да вот от тебя уйду и поеду.
– Влипнешь ты, Славка. – Анджей покачал головой.
– Все нормально будет, – засмеялся тот.
– Ничего не болит? – спросила Рубина, посмотрев на Анастасию.
– Нет. А что с нами, доктор?
– Какая-то инфекция попала и повысила температуру. Правда, я никак не пойму, что именно случилось. – Врач встала. – Подождем результатов анализов. – Елена Анатольевна вышла.
– А ты богатенький мужичок, – усмехнулся лысый. – И чем же занимаешься?
– Так я говорил, – напомнил Андрей, – работаю в фирме по продаже подержанных иномарок. Сейчас вот лежу, а должен был уже назад ехать. Правда, хозяин с пониманием отнесся. Дня три подождет и никого посылать не будет. Не хотелось бы деньги терять.
– А сколько ты за эту хреновину получаешь? – поинтересовался крепкий.
– По-разному. Самое большее – полторы тысячи евро. Зависит от машины и за сколько я ее смогу продать.
– Врач! – вбежал в палату пожилой толстяк.
Все улеглись в кровати. Андрей, закрутив пробку, сунул бутылку коньяка в сумку и задвинул ее под тумбочку. Елена Анатольевна вошла в палату и остановилась.
– Вот что я вам скажу, – негромко заговорила она. – Дело, конечно, каждого – лечиться или просто лежать в больнице. Сегодня я добрая и не стану ничего выяснять. Но если такое повторится, выпишу немедленно. Коньяк, кстати, неважный. Впрочем, азербайджанский никогда не отличался качеством. – Елена Анатольевна вышла.
– Во блин! – опешил лысый. – По запаху определила. И как она вообще угадала?
– Ей бы в ГИБДД работать, – поддержал его крепкий.
– Здравствуйте, – вошла в бокс Елена Анатольевна.
– Добрый день, – поднимаясь, кивнул Анджей. – Доктор, когда я смогу уйти?
– Сделаем кардиограмму и посмотрим. Как вы себя чувствуете?
– Да более-менее, – закатав рукав, чтобы смерить давление, ответил он.
– Значит, неважно, – заметила она. – Здоровые люди обычно говорят – хорошо.
– Вы уже были в боксе рядом и не зашли. Я думал…
– У вас был посетитель. Зачем мешать? – Сняв тонометр, врач улыбнулась. – Давление, как у космонавта – сто двадцать на восемьдесят. Завтра сделаем кардиограмму и тогда все решим. Сегодня вам еще поставят капельницу и вечером сделают укол.
– Эй, доктор, – заволновался Анджей, – сегодня эта дежурит, киллер. Ради Бога…
– Укол сделает Татьяна, – засмеялась врач. – Она сейчас исполняет обязанности старшей медсестры и поэтому до конца смены будет здесь.
– Что? – переспросил в телефонную трубку Эдуард. – Когда? – тихо пробормотал он.
– Неделю назад. На границе Кении с Эфиопией. Караван шел, а они остановили. Везли наркотики и оружие. Пока подоспели вертолеты, их всех положили. Четверо американцев, двое из Англии, два серба и Слон.
– Понятно.
– Как полковник Росс?
– В больнице. Давление подскочило, и сердце что-то прихватило. Но сейчас ему вроде полегче. Хотя надо с врачом говорить, полковник правды не скажет. Да и надоела ему больница. Я после работы заскочу к нему, отнесу поесть.
– Да вроде температура спала, – проговорил в телефонную трубку Юрий. – Я матери позвоню, пусть посидит с Вовкой. Тут поступил заказ на Тамбов. Так что поеду.
– Снова с полковником? – спросила Оксана.
– Нет, – засмеялся Юрий. – Просто в аэропорт мужика одного отвезти надо.
– Надеюсь, сразу же вернешься?
– Конечно, – ответил Юрий.
– Понятно, – говорил по телефону Ахмет. – Да у нас все нормально. Только Марият в бой рвется, но пока держится спокойно. К нам не заходит никто, да и мы особо не светим. Ну если в магазин, да тут соседи просили помочь…
– Вот что, – перебил его Ваха, – деньги у тебя?
– Да, все здесь.
– Мы приедем завтра или послезавтра. В случае задержки позвоню. Если не сможем приехать, то сообщу место, и вы доедете до нас. Понятно?
– Так точно. Сколько вас?
– В общем, жди или сообщения о приезде, или вызова, – явно недовольный его вопросом, проговорил Ваха.
– Хорошо.
– Аллах акбар!
Ахмет отключил сотовый.
– Верен себе, – пробормотал он, – ничего не говорит о месте и численности. И правильно делает. Но как же мне не терпится гяуров ударить посильнее. Ненавидят они нас все. Помогал тут старухе, а она стала
