Бадр, ничего не ответив, подполз к Джесси и прикоснулся к стальному наконечнику. Джон Грант внимательно наблюдал за ним, но все равно не заметил, каким образом в руке великана появился нож. Мальчик увидел лишь, как блеснул металл, после чего нож исчез, а Бадр уже держал в руке наконечник, аккуратно отделив его от ясеневого древка стрелы. В течение нескольких мгновений мавр разглядывал наконечник, оценивая форму, а затем отбросил его в сторону. После этого, осторожно поворачивая древко, он стал тянуть за тот конец, на котором имелось оперение, и потихоньку вытащил его из тела Джесси.
Джон Грант тяжело вздохнул. Он, видимо, почувствовал облегчение, когда мавр вытащил эту штуку из тела матери, пусть даже она и была уже мертва. Довольный тем, что его просьба выполнена и что оскверняющий тело матери предмет извлечен, мальчик снова лег рядом с Джесси. Желание прикасаться к ней было таким сильным, что он, несмотря на присутствие мавра, который мог наблюдать за ним, перестал стесняться и начал ласково гладить волосы над ее ухом.
Бадр отполз в темноту в противоположную часть комнаты. Там он прислонился к стене и вытянул ноги прямо перед собой. Оттуда он мог наблюдать и оставаться при этом невидимым. Он наблюдал за мальчиком, который расположился рядом с матерью, как будто собирался спать, и уткнулся лицом между ее шеей и плечом. Спустя какое-то время Джон Грант открыл один глаз и, хотя было очень темно, уставился прямо в лицо Бадра. Мавр на мгновение почувствовал, что его волосы встали дыбом.
– Теперь ты знаешь, каково это, – сказал мальчик. – Каково быть таким, как я.
Бадр ничего не ответил и только кивнул, вспомнив о тех странных ощущениях, которые охватили его в лазе, когда он коснулся рукой колена мальчика. Сейчас он не мог сказать, видит ли Джон Грант его лицо в темноте.
– Я раньше никогда и никому не позволял прикасаться ко мне в момент, когда я чувствую «толчок». Я не знал, что будет, если кто-то прикоснется ко мне в этот миг… Ты первый, кто… кто тоже почувствовал
Бадр кивнул в темноту и закрыл глаза.
Он вообще-то не собирался спать, но уснул, а проснувшись, увидел, что серебристо-голубоватое сияние луны уже сменилось солнечным светом раннего утра. Мальчик все еще спал. Он, похоже, так и не изменил положения тела. Бадр решил рискнуть и, не став пробираться по лазу, высунул голову в отверстие между каменными плитами, образующими крышу. Как он и ожидал, признаков того, что поблизости находятся какие-то люди, не было. Армстронг и его люди наверняка безрезультатно ищут их где-то в другом месте, возможно, на расстоянии многих миль отсюда.
Когда Бадр опустил голову и окинул взглядом погребальную комнату, он заметил кости: на полу возле стен беспорядочно валялись длинные кости, ребра и обломки, в которых мавр легко узнал части черепов.
Джон Грант, потревоженный движениями Бадра, открыл глаза. В течение какого-то времени мальчик никак не мог понять, где он сейчас находится и что с ним произошло, – похоже, он еще пока не проснулся. Но затем он посмотрел на тело своей матери, и вся горькая правда хлынула на него, как вода во время паводка. Он повернулся к Бадру и увидел, что тот держит на своей большой ладони челюстную кость человека, на которой, как какие-нибудь деформированные жемчужины, поблескивают зубы. Он разинул от удивления и ужаса рот, а потом, когда его глаза привыкли к дневному свету, заметил и все остальные кости, валяющиеся вдоль четырех стен комнаты, словно прибитые течением к берегу ветки, почему-то побелевшие. Неожиданно почувствовав себя грязным, мальчик встал, наклонился, чтобы отряхнуть свою одежду, и только потом выпрямился во весь рост. По чистой случайности его голова угодила как раз в отверстие между каменными плитами, образующими крышу, и это уберегло Джона Гранта от удара об одну из них. Осознав, что он теперь стал видимым для всех затаившихся где-то рядом хищников, мальчик поспешно пригнулся.
– Они уже давно уехали отсюда, – сказал Бадр. – Надеюсь, наши преследователи находятся сейчас за много миль от нас. Может, вернулись в Хокшоу и зализывают свои раны.
Джон Грант сел на пол, подтянул колени и положил на них голову. Отвращение, которое он только что испытывал при виде высохших человеческих костей, сменилось непреодолимой тоской.
Бадр, понимая, что им пора уходить отсюда, ласково погладил мальчика по волосам.
– Давай теперь позаботимся о ней, – сказал он.
Мысль о том, что его мать придется оставить в этом уединенном месте, среди костей каких-то древних людей, вызвала у Джона Гранта негодование. Но потом Бадр заявил, что, пожалуй, нет лучше места, чтобы обрести вечный покой, чем среди похожих на тебя людей.
– Это кости таких же людей, как и вы, – сказал он. – Они жили и умерли давным-давно, это верно, но, несомненно, жили в здешних местах и занимались земледелием, как и вы… Как и твоя мать.
Джон Грант, задумавшись, перестал возражать и повернулся к телу своей матери.
– Она так не спала, – сказал он. – Никогда не спала на спине.
Они бережно перевернули Джесси на левый бок. Прошло лишь несколько часов после того, как она умерла, и трупное окоченение еще не наступило, а потому Джон Грант смог придать телу матери знакомую ему с детства позу. Сложенные ладони Джесси он засунул под ее подбородок, а длинные волосы распустил по плечам и до самой талии.
Затем Бадр и Джон Грант выбрались наружу, и мавр нарубил своей кривой саблей ветвей утесника, все еще покрытых блеклыми желтыми цветами,
