Этот мужчина, бросив испуганный взгляд в сторону своего поверженного товарища, снова посмотрел на женщину, на которую только что охотился. Их предупреждали, что она неплохо владеет оружием и может дать отпор, но он никак не ожидал столкнуться с тем, что ему довелось увидеть только что здесь, среди деревьев. Она пригнулась и бросилась к нему, как охотничья собака, без каких-либо видимых колебаний и тем более без страха, который он привык видеть на лицах людей, преследуемых им. Он поспешно отступил назад и поднял правую руку, которой сжимал рукоять меча, а левую отвел в сторону для равновесия.
Если бы третий мужчина играл честно, она заметила бы и его тоже и занялась бы им через несколько секунд. Но в отличие от своих товарищей, которые обычно действовали напрямик, причем, как правило, довольно эффективно, он был своего рода хищником, нападающим из засады. Пока двое других мужчин приближались к женщине, он спрятался в густой поросли у основания здоровенной сосны. Он укрылся так хорошо и вел себя так тихо, что, когда он вскочил на ноги, женщина уже прошла мимо него, полностью сконцентрировав свое внимание на втором из своих противников. Однако даже в такой ситуации она все же заметила его присутствие и уже поворачивалась к нему, когда он попытался нанести ей удар налитой свинцом дубинкой по виску. За мгновение до того, как удар достиг цели, она сделала резкое движение левой рукой назад и вниз. Она успела ощутить, как ее клинок пронзает его правую ногу повыше колена, однако свет в ее голубых глазах погас еще до того, как он взвыл от боли.
17
Когда Ленья пришла в сознание, было уже темно. Она лежала на боку. Ее руки были связаны у нее за спиной – запястья стянули чем-то вроде кожаных ремней. Чуть выше лодыжек были связаны и ее ноги. Она не имела ни малейшего понятия, где сейчас находится, и, пытаясь привести свои мысли в порядок, стала смотреть на костер, горящий в нескольких ярдах от нее.
Ее лицо согревало тепло, исходящее от пламени, а вот спине было холодно, и она закоченела. Но хуже всех неудобств была мучительная боль в голове. Она вспомнила об ударе, который повалил ее на землю, и тут же в памяти восстановилась картина происшедшего недавно события. Она спокойно воспроизвела ее перед своим внутренним взором, анализируя свои действия и допущенные ошибки. Сосредоточив взгляд на пляшущем пламени, Ленья погрузилась в размышления, ни на что больше не отвлекаясь.
– Ну, как у тебя дела с твоей раной?
Эти слова произнес мужчина, говорящий на языке, который она когда-то знала, но уже даже забыла, что говорила на нем.
– Плоховато, – последовал ответ. – Эта сучка хорошо меня пырнула.
– Все еще течет кровь?
– Нет… Кровотечение, слава Богу, прекратилось. Но рану нужно бы перевязать покрепче.
– Сможешь ехать верхом?
– Ехать верхом я точно смогу, даже если это меня доконает. Он сказал, что нужно двигаться по маршруту паломников на восток. Не знаю, что ты там себе думаешь, но я скорее бы умер в пути, чем не встретился с ним.
Пока она слушала этот разговор, ее глаза привыкли к темноте. Тот мужчина, которого она уже видела (второго – еще нет), находился по другую сторону костра и ухаживал за тремя лошадьми, привязанными к одной сосне.
Она удивилась, услышав язык, на котором разговаривали эти двое, потому что английский язык, вообще-то, не часто можно было услышать в Галисии и даже здесь, поблизости от Сантьяго-де-Компостела, где сплошь и рядом встречались паломники едва ли не со всего мира. Но еще больше ее поразил их акцент. Те, кто ее схватил и связал, были шотландцами. Медленно, так чтобы они не заметили, что она уже пришла в себя, Ленья прогнула ноющую спину и потянулась руками к пяткам. Одновременно она сильно напрягла ноги и, рискуя довести себя до судороги в икрах, попыталась коснуться ладонями ступней и тем самым придать своему телу форму буквы «О».
– Нам нужно было бы похоронить Тома.
– А как бы мы это сделали? Земля здесь твердая, как железо. Ты что, стал бы рыть могилу своим мечом?
– Нет, не стал бы. Но в любом случае речь ведь идет о нашем Томе, сыне моей сестры. Мне следовало бы позаботиться о нем. По меньшей мере как-то обрядить[14] его и прикрыть чем-нибудь.
– Нам нужно было заставить сделать это
Не последовало никакого ответа – раздались только звуки, похожие на шарканье ступней.
– На твоем месте я бы поменьше переживал о бедняге Томе и побольше о своей собственной бессмертной душе!
Он засмеялся, и этот его циничный смех перерос в приступ кашля. Покашляв в течение нескольких секунд, он громко сплюнул.
– Ты когда-нибудь видел нечто подобное – я имею в виду то, как она орудовала топором, а?
Услышав, что разговор зашел о ней, Ленья невольно напряглась.
Второй мужчина фыркнул, попытавшись тем самым выразить презрение, но это не показалось убедительным ни его собеседнику, ни ему самому.
– Да ладно тебе! – пробурчал он. – Когда она вытащила свои ножи… Боже милостивый, если бы ты не врезал ей хорошенько по голове, то… то я не
