Не испытываете ли вы желание развлечься?.. Позвольте, в таком случае, пожать вам руку!..»
И прежде, чем я успел опомниться, мы уже обменялись рукопожатием с сеньором Суаресом.
— Послушайте, ведь вы шутили? — воскликнул я, придя в себя и вырывая руку из его дружеских тисков.
— Ничуть. Я говорил вполне серьезно.
— Но это невозможно!
— Из-за недостатка действительной отваги? — насмешливо прищурился Родриго.
— Кой черт!.. Я мог, по вашей просьбе, вообразить себя на несколько минут бездельником-панамцем, но на самом деле…
— Вы — русский журналист и, возвратясь из территории Сан-Блас, дадите вашему журналу сенсационные и — главное — не поддающиеся никакой поверке сведения об этой таинственной стране.
— А если мы оттуда не вернемся?
— Я понимаю: вас страшит неизмеримая утрата, которую понесет в вашем лице бедная русская литература?
Это уж было слишком…
Я сделал два шага, отделявшие меня от Суареса, и, подойдя к нему вплотную, отчеканил:
— Прошу вас, дон Родриго, сообщить мне точно день и час нашего отъезда!
III
Новый участник «Коммерческого дела»
На следующее утро я проснулся с смутным сознанием какой-то глупости, проделанной мной накануне. В чем она выразилась, сразу припомнить мне не удалось, — слишком много новых лиц и происшествий прошло у меня перед глазами за этот шумный и чреватый последствиями день…
Но только что я вспомнил нашу поездку на «Гатуне», как передо мной, словно живое, встало насмешливо-спокойное лицо сеньора Суареса, и я одним прыжком соскочил на пол…
Понятно, — только этого недоставало! Сглупил, как школьник, как мальчишка… Подумаешь, какое доказательство своей отваги! Патент мне на нее требовался, что ли?.. Воображаю, каким дураком я показался этому опереточному искателю опасностей и приключений… Писатель, серьезный человек — похоже, как гвоздь на панихиду! В редакции ждут от меня описание торжественного открытие канала, а я — извольте радоваться — преображаюсь в авантюриста начала XIX века… Мило! И дернуло ж меня вчера уединиться с этим проходимцем!.. Опростоволосился, как никогда… Мелодраматическим эффектом соблазнился, — «сеньор, назначьте точно день и час отъезда»?.. Этакая глупость!
— Позволите войти?
Я, как ужаленный, обернулся к двери.
— Кто там?
— Покорный ваш слуга, Родриго Суарес…
Час от часу не легче!.. Я героически преодолел первое мое желание — послать его ко всем чертям и по возможности вежливо ответил:
— Две-три минуты, caballero!.. Я не успел еще одеться.
— Не церемоньтесь, — охотно подожду и пять…
Но ждать ему пришлось гораздо дольше. Я уж давно привел себя в порядок, но двери не хотел открыть, так как придумывал благовидную причину для отказа и ничего не мог придумать…
Положение становилось неудобным, и я был вынужден смириться.
— Пожалуйста, войдите…
— Buenos dias, senor, como esta Usted?
— Mil gracias, senor!..[1]
Свежий и улыбающийся, дон Родриго пожал мне руку и уселся в предложенное мною кресло.
— Надеюсь, я вас не разбудил? — осведомился он, закуривая сигаретку.
— О, нет, — я уж давно проснулся.
— И, вероятно, обдумывали телеграмму редактору вашего журнала?
— Гм… Да… Отчасти…
— Великолепно!
— Я не могу располагать собой по собственному усмотрению, вы понимаете?
