Чисто партийное убийство

при МАГАТЭ в Вену.

Вячеслав Никонов: «В пятьдесят седьмом году количество друзей семьи уменьшилось там многократно в десятки, а то и в сотни раз. То есть остался определенный круг людей, друзей, прежде всего друзей отца, друзей матери, друзей бабушки, которые продолжали общаться, но это, безусловно, были неофициальные лица. Никакие официальные лица с Молотовым, конечно, никаких контактов не поддерживали».

В Вене после прибытия туда Молотова очень сильно занервничал посол Виктор Иванович Авилов. Отгородиться от общения с опальным Молотовым он старался по-всякому и очень боялся оставаться с ним один на один.

Мало ли кто и что доложит в Москву!

Поэтому почти на всех встречах с Молотовым он просил присутствовать резидента советской разведки в Вене Николая Петровича Новика.

Не приглашали Жемчужину и Молотова и на общие мероприятия советской колонии в Австрии: будь то выезды на природу, экскурсии или что-то другое. Знакомиться с австрийской глубинкой Молотов и Жемчужина ездили одни. И это стало головной болью для советской резидентуры.

Н. Новик (с ним неоднократно встречались и наши телезрители, и наши читатели): «Дело в том, что в июле 1962 года в Вену прибыла группа американских разведчиков, 4 человека во главе с генералом, для соответствующей обработки В. М. Молотова. Прибывшими американцами было сделано Молотову письменное предложение — уехать в Женеву, где ему подготовлена уже вилла, для написания мемуаров. И, кроме того, ему подготовлена сумма в сто тысяч долларов как аванс».

Секретное письмо от американцев Молотов сдал советскому резиденту сразу же и сделал официальное заявление, что категорически возражает против этого предложения. Опытнейший политик, Молотов понимал, что инициатива должна быть на его стороне. Кстати, американцы в случае с ним работали очень напористо и грубо.

Видимо, сильно торопились.

В письме был даже указан номер телефона, по которому следовало звонить Молотову. Выяснить, что это номер телефона центральной гостиницы «Империал», находящейся рядом с советским посольством, не составляло особого труда.

В конце концов, первый наскок американцев удалось отбить, но отныне за Молотовым присматривали в несколько раз внимательнее. Одна из главных проблем была в том, что Молотов не хотел сильно ограничивать свои передвижения, хотя знал, что среди караулящих его каждый день десяти-пятнадцати корреспондентов есть и два-три сотрудника Центрального разведывательного управления Соединенных Штатов. Была и еще одна проблема — его узнаваемость.

Вот характерный случай.

Однажды Молотов, Жемчужина и сопровождавший их Новик отправились в маленький ресторанчик — гастхаус.

Н. Новик: «Хозяин ресторанчика этого узнал В. М. Молотова. Хозяин этого гастхауса попросил В. М. Молотова написать несколько слов в книге почетных гостей. Ну, он так посоветовался со мной, ну я говорю: ничего такого, пожалуйста. Он написал несколько слов и расписался. Хозяин потом заявил, что он будет сам обслуживать этот столик. Это в честь большого такого важного гостя, каким является В. М. Молотов. Сам обслужил, когда закончили трапезу, он категорически отказался от оплаты и проводил нас до машины».

Проблемой для Николая Новика была и многолетняя привычка Молотова к ежедневным длительным пешим прогулкам. В 1960-м ему исполнилось семьдесят, но здоровьем он обладал очень хорошим. Сорокалетний Новик еле поспевал за человеком старше его на тридцать лет. Постепенно они начали общаться на самые разные темы.

Но было несколько моментов, когда Молотов давал понять, что человек с его опытом до конца не верит никому, тем более резиденту.

Н. Новик: «Когда он один раз у меня спросил: вы записывающий аппарат не взяли? Я говорю: нет. Вот так вот развернул пиджак. А почему не взяли? Я говорю: мы просто беседуем, вот и все. Я на самом деле никаких заданий не имел, кроме охраны, и поэтому никаких отчетов не писал».

В конце концов, Новик не выдержал. Постоянный страх, что Молотова скрутят и увезут, не давал ему спокойно заниматься своими прямыми обязанностями, и он поставил вопрос перед центром о выезде Молотова в Москву. Шло время, а Москва как воды в рот набрала, и тогда Новик сам поехал на доклад в Москву. И наконец, его аргументы были услышаны.

Операция по отправке Молотова и Жемчужиной на родину была разработана по всем правилам конспиративного искусства. Полину Жемчужину на вокзал отправили в закрытом пикапе, который возит белье. А сам Молотов в то утро, как обычно, отправился в посольство на представительском «ЗИЛе». Как всегда, ждала его и толпа корреспондентов у входа в посольство, мимо которой он прошествовал спокойным шагом.

Н. Новик: «Вроде пошел к послу. На самом деле мы его посадили в «Фольксваген», маленькая незаметная машина, и через боковые ворота в соседний переулок выехали. У нас там были шторки на окнах в машине. Я и еще один работник и Вячеслав Михайлович, которого мы пригласили в эту машину, заранее договорились с ним об этом. Сел и довезли до вагона. Посадили в вагон, и кто-то из корреспондентов хватился, что уехал. Они на вокзал, а поезд уже ушел».

Кроме прогулок было еще одно занятие, которое Молотов не бросал всю свою жизнь. Он считал своим долгом высказываться по всем основным направлениям развития страны. Даже в опале он регулярно отправлял в ЦК свои работы, которые зачастую шли вразрез с официальной линией партии.