Чисто партийное убийство

водителя старшего сержанта Ильи Жаркова. Машина теряет управление. Находившийся на переднем сиденье сотрудник «девятки» капитан Романенко останавливает ее ручным тормозом. На фотографиях видно, как кучно стрелял топограф Ильин, как легко пули прошивают колеса, обшивку машины, лобовое стекло. Ни эта машина, ни лимузин Генсека не имели тогда броневой защиты. Кстати, даже после этого случая Брежнев так и не пересядет в новый бронированный «ЗИЛ», который ему изготовят по заказу «девятки».

А. Леонов: «Подъехали мы к Кремлевскому дворцу, и поскольку я должен находиться в президиуме, то мы вместе с Шелепиным зашли в раздевалку Президиума, там разделись, и в этом холле находилось все Политбюро. Картинка была такая растерянная очень. Леонид Ильич Брежнев, тот был в какой-то прострации такой. Он ко мне подходит: «Алексей, ну покажи, покажи, пойдем». Я говорю: «Что показать?» — «Ну, покажи шинель свою». Ну, ему кто-то уже доложил, что никто не пострадал, кроме как Леонова, след пули на шинели, а больше никто кроме водителя, который тяжело ранен. Я подошел, ему показал шинель, это там же раздевалка была. Ну, он мне говорит: «Слушай, Алексей, ну ты не переживай, это не в тебя, это в меня стреляли».

Космонавты чудом остались живы. Водитель их машины, тяжело раненный Илья Жарков, не приходя в сознание, скончался.

Когда такие вещи происходят в кино, зрители порой ворчат, мол, вот накрутили сценаристы. Но в данном случае сценаристы не имеют никакого отношения к произошедшему в тот январский день в Кремле.

Жизнь «накрутила» лучше любого сценариста.

Дело в том, что Илья Ефимович Жарков пришел в тот день на службу в последний раз. Ему уже была оформлена пенсия. Однако один из водителей гаража особого назначения заболел, и начальник попросил Жаркова выручить, сесть за руль. Мероприятие было ответственное, и молодежи поручать такое задание ему не хотелось. Вообще-то водители ГОНа любили подобные поездки. Ощущение праздника и какого-то душевного подъема было не только у тех, кто стоял вдоль дороги по пути следования кортежа, но и у всех, кто участвовал в подобных поездках.

На этот раз праздник был омрачен прогремевшими выстрелами.

Очевидцы вспоминают, что Леонид Брежнев был в шоке от происшедшего и даже не пытался скрыть свое состояние. Председатель правительства Алексей Николаевич Косыгин, один из немногих, звавших Генерального на «ты», подошел к нему вплотную, с тревожной настойчивостью повторяя: «Леня, надо начинать. Леня, пора, пора».

Но взять себя в руки и открыть торжественный пятитысячный митинг здесь, во Дворце съездов, так и не получилось. За него пришлось это делать первому секретарю Московского горкома КПСС Виктору Гришину.

Леонов — дважды Герой Советского Союза, генерал-майор авиации, действующий академик Международной академии астронавтики, рассказывает: «В зале уже был слушок, какой вот, в зале кто-то чего-то кому-то говорил, а такое многотысячная голосовая такая, голосовой эффект, создавал шум. Это был шум шепота, но многоголосого. Каждый друг другу что-то говорит, да и боялся. Дальше пошло так, как нужно. Выступал академик Келдыш с докладом, потом выступали члены экипажа, и после этого был наверху прием, мне так кажется, я сейчас немножко забыл, по-моему, был прием в это время. Но уже темой была другая, темой разговора. Все говорили о том, что произошло».

Одна из пуль Ильина попала в мотоциклиста эскорта Василия Зацепилова. Он вспоминает тот день: «Рывок какой-то. Я сначала не понял ничего. Но рука у меня, которая на газ держу, она у меня отчего-то сразу как-то отказала. Я попытался левой, прогазовку сделал, чтобы мотоцикл не заглох.

Космонавты какие-то в этой, открытой, какие-то растерянные. С третьей машиной доехал до Дворца съездов. Я не знаю что, почему, я сроду матом не ругался, а тут стал их всех поливать матом».

За те секунды, пока стрелок вел огонь, к нему подбежал младший лейтенант «девятки» Ягодин и приемом самбо сбил с ног. Видно, дал ему хорошо, потому что Ильин теряет сознание.

Сразу объявляется боевая тревога.

Ильин лежал на тротуаре. Здесь же находились сотрудники, которые доложили своему командиру Волеву о том, как все произошло. Волев по телефону доложил руководству Управления, что он находится на месте происшествия. Выполняя указания руководства, задержанного и сопровождающих посадили в автомашину, и она ушла в арсенал.

Говорит Иван Приказчиков — полковник, почетный сотрудник КГБ СССР: «Я был в медслужбе через 5–7 минут. В комнате находился задержанный на топчане в трусах. Рядом был комендант Московского Кремля генерал-лейтенант Шорников и мой сотрудник Редкобородый».

Человек в милицейской форме все еще был без сознания. Лейтенант Редкобородый попытался привести его в чувство. Однако получилось это у него не сразу.

Говорит Редкобородый: «Он был без сознания. Когда положили его на кушетку, руки у него болтались, как плети. Я подумал, что они переломлены. Расстегнув шинель, я обнаружил, что в карманах находится еще две обоймы от пистолета. Я попросил принести воды, немножко он пришел в себя, и первый вопрос был задан ему: «Как ваша фамилия?»

Он промолчал, потом через некоторое время сказал, что я из династии Романовых, приехал в Москву, чтобы убить Генерального