нашу сторону ходят порой под красным флагом. Своеобразную честь нам отдают.
Возглавляющий охрану самого беспокойного участка таджикско-афганской границы, этот человек, который за последний месяц спал в сутки едва ли более трех часов, имел право на свободное изложение мыслей. И подумалось, что это великое счастье наших бесшабашных политиков, расшатывающих тысячелетнее государство, сытых коммерсантов-нуворишей, распродающих его, что есть еще у нас такие вот люди, не желающие видеть униженной свою Родину, для которых такие святые понятия, как «отечество» и «патриотизм», не потеряли своего первоначального смысла.
В свое время известный российский философ, литератор Константин Леонтьев, разбирая «Анну Каренину», сказывают, заявил, что Вронский нам нужнее и важнее самого Льва Толстого. Без этих, мол, Толстых великому народу можно жить долго, а без Вронских не проживет и полувека.
Леонтьев, будучи сам не последним писателем, который, как известно, искренне преклонялся перед силой пера Льва Николаевича, решился все-таки на такое экстравагантное заявление, дабы особым образом выпятить и подчеркнуть значение армейского человека в государстве. Значение, как надо понимать, не утратившего своей исключительности и в наше время.
…Военный самолет приземлился в Ростове. Здесь должны были снять «груз-200» – останки капитана Гайнулина. Еще тарахтели двигатели, а с конца взлетного поля к нашему транспорту уже мчалась патрульная машина. Истошный женский крик доносился из нее. Мать встречала сына.
О, сколько кровавых слез ждет впереди околпаченный заблудший народ России!
Во глубине души, или Уроки Русского Раскола
О русской душе, об истории государства Российского написано много, очень много. Совершаемый по воле Божьей ход нашей истории, как веще сказано в «Повести временных лет», предопределил духовное предназначение России в мировом сообществе, чего прагматичное прогрессирующее окружение не понимало и не понимает, определяя, в лучшем случае, происходящие события как загадку и объясняя их проявлениями опять же загадочной русской души.
А в чем, собственно, загадка? В нашей всемирной отзывчивости (по определению Достоевского)? В легкой готовности принести себя в жертву, ради блага других, часто для нас безымянных и нередко чуждых (по высказываниям Миклухо-Маклая)? Думается, в глазах наших жутко цивилизованных реалистичных соседей сии великие свойства выглядят не более чем глупостью и простотой, той, что хуже воровства. Тем не менее, они не прочь попользоваться подобной простотой, оставаясь неизменно цинично – неблагодарными.
Загадкой для них остается то, как на протяжении всей своей истории народ, страна непостижимым образом совмещали экономическое развитие с сохранением основ веры и культуры. Это, по общим понятиям, неестественно. Вот и Петр Великий, говорят они, убирал с пути развития экономики главные помехи – традицию и веру. Но мы-то не должны забывать, что Россия страстно защищала при этом свои духовные основы. Счет одних только случаев самосожжения целыми поселениями, отказавшихся принять церковные реформы второй половины XVII века, шел на сотни. Палеостровский скит, населенный почти тремя тысячами человек, сжег себя в полном составе: старики, дети, женщины с грудными младенцами. Поведение людей такой силы духа было реакцией России на смертельный выбор между Верой и Прогрессом.
Но реформы Петра – это ответ на вызов истории. Петр и воронежские дубравы, где теперь голые степи, свел. И могущественный флот построил. Россия тогда сдавала экзамен на право жить. И сдала его. Поэтому оставим Петра.
Но загадка-то в русской душе все же есть. И разгадать ее важнее нам самим, дабы суметь сдержать очередную чужеродную духовную интервенцию. Настала пора понять нам, или хотя бы задаться вопросом, ну почему мы, такие «всемирно отзывчивые», так часто нетерпимы друг к другу? И только, когда «придет суровая беда, в большом или малом, и поднимается в нем (в народе – Г.П.) великая сила – человеческая красота»? (Алексей Толстой. «Русский характер»). Ну, почему бытует на просторах Отечества такая бесшабашная поговорка: «Бей своих – чужие бояться будут»? Почему самые близкие родственники у нас нередко становятся заклятыми врагами? Почему и когда правители наши стали забывать евангелиевский постулат: «Кто первый будет между вами, будет вам слуга»? (Евангелие от Марка, 9:35). И не тогда ли именно, когда они перестали видеть в поданных себе подобных, богообразных чад, соработников Господа нашего, а не рабов, в прямом смысле слова, и началось смятение духа народного и потеря его целостности, что наложило неизгладимый отпечаток на генофонд нации, в результате действующей порой необъяснимо странно. Настолько странно, что иные правители, объявляя себя народными пастырями, и не видя всеобщей поддержки, приходят в исступление, мгновенно меняя свою милость на гнев.
Народ безмолвствует. Безмолвствует, когда, казалось бы, ой, как нужны его глас и действия. Почему, почему это происходит? Люди устали от реформ, переворотов, революций, прогресса, свершаемых, как правило, не от недостаточности чего-то, а от избытка.
Мне вспоминается встреча, описанная Максимом Горьким, двух старообрядцев, капиталистов – Саввы Морозова и Николая Бугрова, их разговор.
– Много ты, Савва, требуешь от людей, они от тебя меньше хотят. Не мешал бы ты им жить.
– Если с людей не требовать, то они до сей поры по деревьям бы лазили. И что отвечает Николай Александрович Бугров? А вот что:
– Помыслили праздные люди: откуда человек? Решили от обезьяны. И – радуются. Да если это и правда была, так её надо скрыть от людей. По-моему человека не тем надо дразнить, что он был скот, а тем, что был он лучше того, каков он есть.
В деревне Пилатово, где я родился и рос до 17 лет, старообрядцев не было. Не было, похоже, и истово верующих людей. Новая пропаганда, новая власть обломали без большого труда тутошних православных, кои в массе своей принимали деяния Советов без внешнего бунтарства. А как же душа, которая по определению святых отцов, остаётся всегда христианкой? Тошно ей. Видит Бог, и я, сирый и убогий человек, легко поддающийся на различные
