сестрёнки хотят есть. Работал на молочнотоварной ферме. Зимой, по ночам – в родильном отделении. Именно в эти часы почему-то чаще всего телятся коровы. Тут важно не прозевать и позвать вовремя старших, отдыхающих после нелёгкого дня – принять телёнка. Летом – от зари до зари – с кнутом в степи, в балках. Не прикурнёшь, не суснёшь – стадо мигом окажется на «зеленях» – в хлебном или клеверном поле.
Снова в школу пошёл наш герой лишь в 1947 году. Пришёл, как толстовский Филиппок, в овчинном, домашней выделки полушубке, с сумкой, сшитой из старого пенькового мешка. Учитель глянул – прослезился.
У автора письма сложилась завидная биография, но, в принципе, типичная для советского гражданина. Выучился, продвинулся, ушёл на заслуженный отдых, не придав поначалу значения тому, что работу в колхозе в трудовой стаж ему не внесли. И без этого вон сколько стажу-то.
Задумался потом, когда оголтелая пропаганда стала с невероятным рвением разводить поколения, отцов и детей, делить их на «лузеров» и «винеров», уничтожая тем самым святую память и преемственность, разрывая на мелкие части «золотую нить», связывающую воедино весь наш народ.
Тогда и решил оскорблённый беспределом наш корреспондент восстановить справедливость, не кичась, но с достоинством сказать: я – патриот, что и подтверждаю документально, смотрите, с малых лет работаю на благо страны.
Не знал, не знал святой человек, что документально-то подтвердить ему это как раз и не удастся. Областной архив, куда обратился он с просьбой дать выписку о своей первоначальной трудовой деятельности, ответил: сведений о тружениках колхозов той поры вообще нет. Оставалась надежда найти очевидцев, реальных свидетелей начала рабочего пути парнишки. И они нашлись, и дали необходимые письменные показания. А далее произошло то, что никак не укладывается в рамки порядочности и здравого смысла.
Собес, принявший к рассмотрению с трудом собранные свидетельства и справки, ошарашил убелённого сединами старца безапелляционным резюме: в соответствии с трудовым законодательством в восемь лет принимать на работу вас не имели права. Вот так, не больше и не меньше. Правонарушителем или, на худой конец, соучастником правонарушения оказался автор горестного к нам послания. А коль так, то по вывихнутой логике ретивых администраторов, какой разговор можно вести здесь о признании заслуг, поощрении, хотя бы моральном, этого, своего рода «пятнадцатилетнего капитана».
Но когда-то таких ребят и признавали, и прославляли, малолетних тружеников орденами и медалями награждали. А пионеру-партизану Саше Чекалину аж звание Героя Советского Союза присвоили. Сейчас оборзевшие бюрократы, наверное, зубами скрежещут: как это можно так законы нарушать? Да ещё и Героя присваивать со льготами соответствующими. И облегченно вздыхают, поди, узнав: звания Героя Чекалин, как и Володя Дубинин, ушедший в начале войны в Керченские катакомбы вместе со старшими, удостоен посмертно. Не надо, стало быть, тратиться на эти самые льготы. А вот на лётчика Алексея Маресьева (тоже закон нарушил: кому без ног летать, воевать разрешается), или на одноногого рязанского механизатора Александра Шатова (кстати, ноги он лишился в детстве, когда сел за трактор, который вынужден был оставить, уходя на фронт, его отец), какие деньжищи затрачены! На них бы сейчас какой-нибудь ушлый чиновник такую дачку себе отгрохал.
Но что с «совками» поделаешь? – исходят во злобе перестройщики. – Они ведь сплошные уголовники. Советскую власть, криминальный режим коммунистический защищали жизни не щадя, на смертный бой без страховок шли дураки.
А у меня вот встаёт и встаёт перед глазами памятный день – послевоенный день победы. Израненный фронтовик дядя Коля Малафеев пришёл к нам, сопливым первоклашкам, рассказать о войне. До сей поры помню его слова: «Ребятки, а ведь и вы с врагом сражались, вместе с отцами ковали победу».
Каково? Но подумаем, что носили бойцы у сердца, в карманах своих гимнастёрок, пробитых пулями и осколками снарядов? Карточки близких любимых людей. И детей своих в первую очередь. Глубокого смысла дяди Колиных слов тогда я, возможно, не понимал, но зато сейчас прекрасно осознаю: мы выиграли войну потому, что наши люди, от мала до велика, на фронте и в тылу, защищали тогда не сталинский режим, а Отечество, братьев, сестёр, национальную гордость свою и традиции, носителями которых являлись главным образом, конечно же, матери, деды, отцы. И стоит ли удивляться тому, что, придя с кровавых полей, те же солдаты и подумать не могли, чтобы перешагнуть через моральные нормы, устои, которые сами и отстаивали в боях. Превозмогая недуги, шли бойцы, не бравируя фронтовыми заслугами, чуть ли не на второй день по возвращению на поле трудовое, требующее опять же великого напряжения и солдатского пота. Они становились нашими кумирами, мы были спаяны с ними невзгодами и победами, единством цели и общей памятью.
Гордость и память – это движение души. Не заметить, не опереться на них – идиотизм. И вдвойне идиотизм, а точнее тягчайшее преступление – топтать, истреблять, как это делается нередко ныне, эти великие свойства в людях, превращая их в манкрутов, слепцов, идущих на поводу слепых поводырей.
Не о прибавке к пенсии хлопочет автор письма, послужившего нам отправной точкой для злободневного разговора, – а об элементарном уважении к труду – труду производительному, созидательному, составляющему основу семейного, школьного, общественного воспитания, и на прочном фундаменте которого зижделось мощнейшее некогда государство мира – СССР.
Обновлённая Россия в лице конституционного гаранта прав её граждан – Президента то и дело провозглашает о своём намерении повышать социальную защиту населения, укреплять принципы гуманизма и справедливости. Значит, не потеряна надежда, что государство непременно будет служить возвышению патриотического духа и единению народа, столь необходимого ныне. Переходя от слов к делу, великие мира сего, хочется верить, взглянут, наконец, по
