водораздел связан с системой ценностей. Одни опираются на русскую консервативную мысль, другие – на западные постмодернистские модели, а вместе с ними заимствуют пренебрежительно-скептическое отношение к стране, подарившей им великий язык. И там, и там есть люди более и менее одаренные. Ни космополитизм, ни патриотизм сами по себе успеха на литературном поприще не приносят. Успех приносит талант.
– Это как в науке. Работают 30–50 лабораторий, и только одна-две совершают прорыв. В 30-е годы в СССР работали сотни писателей, они пребывали в сложных отношениях, полемизировали, ругались, а то и строчили доносы на коллег. Из всего этого многообразия имен по большому счету осталось не больше десятка – Шолохов, Алексей Толстой, Леонов, Булгаков, Ильф и Петров, Катаев… Ну, вы сами можете продолжить. Перестройка в этом смысле дала очень мало. Работая над романом, я много перечитал, пересмотрел… 90 процентов из того, что в ту пору увлекало людей, сейчас читать просто невозможно. Политическая острота ушла, а художественности, оказывается, и не было. Плохая литература устаревает мгновенно, хорошая живет долго, великая – вечно.
– Эпоха, которую мы доживаем, – это все еще эра Русской революции. Никто не знает, кого предпочтет время. Почему из двух, равнозначных для современников, авторов одного потомки забывают, а второго зачитывают до дыр? Почему останки одних праведников нетленны, а кости других не отличишь от грешного праха? В 60-е, когда начинал Владимир Богомолов, и даже в 70-е, когда он написал роман «В августе сорок четвертого», мог ли кто-то подумать, что именно он станет самым читаемым писателем-фронтовиком? Премии дают за одни книги-фильмы, а читают-смотрят потом другие. Каким улюлюканьем встретили картину «Москва слезам не верит»! Говорили: что за дурацкий гибрид любовного романа с производственным! Итог известен.
– Солженицын, извините, никогда не был объединяющей фигурой. Наоборот, разъединяющей. Не случайно его похороны оказались на редкость малолюдны. Шолохов почти сразу уловил: автору «Денисовича» собственная писательская судьба дороже судьбы Отечества. Солженицын отомстил – гальванизировал старую сплетню о том, что «Тихий Дон» – плагиат. Кстати, писатель, призывавший жить не по лжи, даже не подумал извиниться, когда была найдена, наконец, рукопись первой части «Тихого Дона» и даже злопыхатели признали свою неправоту. Сейчас парадоксальная ситуация: если власть в советский период с Солженицыным боролась, то теперь насаждает, как картошку. Мне всегда больше нравились дикорастущие писатели.
– Это два разных вопроса. От советской уравниловки через ельцинскую растащиловку мы оказались в ситуации, которую я бы назвал «шариковщина наоборот». Отобрали у всех и подели между немногими. Я вернулся из поездки по Русскому Северу, целые города не имеют магистрального газа. «Сила Сибири», где ты? На Соловках совсем абсурд: ни одного банковского автомата, хотя это объект ЮНЕСКО, большой туристический поток… Монетаристы, в чем дело? Почта наглухо закрыта, так как за восемь тысяч в месяц люди работать отказываются. А интересно, какое жалование у нашего главного почтмейстера? Я бы эту сумму прописью вывесил у входа в каждое почтовое отделение! Меня тревожит нездоровая социально-нравственная атмосфера в стране. Так и хочется спеть нашей осоловевшей элите: «Потому что нельзя быть на свете богатой такой!»
Но возвращение отторгнутых территорий – другое дело. ФРГ в среднем стала жить хуже после слияния с Восточной Германией. Однако почти никто там не говорит: не надо было воссоединяться. А вот почему власть никак не разберется с тем, чтобы наши огромные ресурсы использовались на благо всего народа, а не для обогащения немногих и вывоза денег за границу, я не понимаю. Почему у нас патриотизм заканчивается там, где начинается прибыль?
– Я помню это циклопическое предприятие кипящим, работающим, многолюдным. У нас на ЗИЛе были дни советской литературы году, кажется, в 1981- м… Теперь там построят элитное жилье, недоступное обычному работяге, а раньше, между прочим, управленцы и рабочие жили в одном доме, построенном заводом. Теперь у первых жемчуг мелок, а у вторых щи пустые. Что, управленцы стали лучше – потому высоко оплачиваются? Не заметно, по-моему, наоборот управленческий корпус деградирует. Кто виноват? КПСС тоже не любила каяться, тем не менее, где-то раз в 10 лет, как змея сбрасывала старую шкуру, по-советски неловко признавала ошибки, допустим, на съездах, где критиковали курс предыдущих персонажей. А сейчас? Мы провозгласили импортозамещение. Чем замещать-то? Погибли целые отрасли. Однако я ни разу не услышал, почему это случилось, почему завозят израильскую картошку, а свою не сажают? Кто конкретно виноват? Нет имен. Какая-то атмосфера глухого сообщничества! По ТВ выступает представитель Следственного комитета: «Мы, наконец-то, после двух лет кропотливой работы установили владельцев Домодедовского аэропорта, которые виноваты в том, что стал возможен теракт, знаем их имена и накажем!» Долгонько что-то! Ну, думаю, зато сейчас узнаю имена и явки. Нет, не назвал. Глаза спрятал. Если ощущение неприличного сообщничества казначеев и казнокрадов возникло и у меня, человека, традиционно лояльного к власти, то что же должны чувствовать люди, к ней традиционно нелояльные?
