до Тюмени Распутин не доехал бы живым. Его усыпили хлороформом, врач сделал десятисантиметровый разрез от пупка к ране. Пришлось ушивать поврежденный отдел тонкого кишечника. Рана оказалась чрезвычайно тяжелой, и была велика опасность заражения. Пришлось довольно долго ждать, прежде чем врачи смогли утверждать, что больной находится вне опасности{25}.
Нападавшую звали Хиония Гусева, 33 лет, незамужняя, жительница города Царицына (ныне Волгоград), портниха. Белый платок, которым она обвязала лицо, скрывал страшное уродство: у Гусевой не было носа. Ее допрашивали два дня, она сразу же созналась в покушении, пояснив, что Распутин – лжепророк, клеветник, насильник и растлитель юных девушек. Вскоре стало известно, что Гусева – приверженка радикального монаха Илиодора, крайне правого по убеждениям, который когда-то был одним из самых заметных сторонников Распутина, а теперь сделался его заклятым врагом. Гусева утверждала, что действовала самостоятельно и к намерению убить Распутина ее никто не подталкивал, хотя и полиции, и самому Распутину была очевидна роль Илиодора в этой истории. Но прежде, чем того удалось арестовать, он, переодевшись в женское платье, скрылся из своего дома и бежал за границу. Что касается Гусевой, после длившегося целый год следствия и суда ее признали невменяемой и поместили в Томскую окружную лечебницу для душевнобольных. Там она пребывала до марта 1917 г. и была освобождена по указу Временного правительства: новое руководство России сочло нападение на Распутина героическим актом патриотизма{26}.
Почти сразу после покушения дочь Распутина Матрена отправила Николаю и Александре телеграмму с сообщением об этом происшествии и «чудесном спасении» своего отца{27}. Царская семья плавала по финским шхерам на яхте «Штандарт», когда ее настигло это известие. Александра в ответ телеграфировала: «Глубоко возмущены. Скорбим с Вами, молимся всем сердцем» {28}.
Покушение это стало тяжелым ударом для царской семьи, которая привязалась к Распутину с тех самых пор, как в ноябре 1905 г. он явился ко двору. Родившийся в январе 1869 г. в простой крестьянской семье села Покровское, к 1914 г. Распутин стал самым известным (печально известным) человеком в стране после царя. О его жизни до Петербурга сведений немного. После бурной молодости в 1890-е гг. Распутин, по его словам, пережил религиозное возрождение. Он оставил жену и присоединился к «странникам», особой породе русских паломников, долгие месяцы бродил вдалеке от родных мест по огромной России, перебираясь из монастыря в монастырь в поисках откровения. Со временем весть о сибирском святом, обладающем глубокой христианской духовностью и мистическим даром исцеления и пророчества, дошла до Санкт-Петербурга. На Распутина обратили внимания клирики из столичной богословской академии, затем он свел знакомство с «черными принцессами», Милицей и Анастасией, дочерями короля Черногории, и те представили Распутина Николаю и Александре.
Царская чета и в особенности императрица давно проявляли интерес к мистике и народным «святым» (этот интерес разделяли многие в Петербурге). Со временем Распутин сделался для царя и царицы одним из немногих близких людей. Они были убеждены, что с ним можно откровенно говорить обо всем, что он приобщит их к преобразующей жизнь красоте православной веры и силой своей молитвы облегчит страдания больного гемофилией царевича Алексея. Постепенно Александра уверилась, что Распутин чудесным образом разбирается во всем: и в вопросах религии, и в политике, и даже в военном деле. Однако в глазах большинства жителей России он оставался весьма противоречивой фигурой. Хотя никто не знал в точности, на чем держатся его отношения с царской семьей, свое мнение имелось у каждого. Многие считали Распутина шарлатаном, лжесвятым, опасным сектантом, развратником, неутомимо преследующим женщин и ловко использующим влияние при дворе для обогащения и уничтожения противников. Иными словами, этот человек сделался несмываемым пятном на репутации Романовых{29}.
Покушение Гусевой попало в международные новости. О состоянии Распутина писали в газетах континентальной Европы и Великобритании,
Такое совпадение во времени покушений на Распутина и эрцгерцога породило прискорбную путаницу и даже ложь в исторических сочинениях и биографиях. На первый взгляд кажется странным, что оба покушения произошли почти одновременно (28 и 29 июня). Но всякая хронологическая (или иная) связь призрачна, поскольку эрцгерцог был убит 28 июня по григорианскому календарю (новому стилю), принятому на Западе и на 13 дней опережавшему русский юлианский календарь (старый стиль). То есть по российскому календарю Франц Фердинанд умер 15 июня (по н. ст.), ровно за две недели до нападения Гусевой на Распутина.
Но это не помешало приверженцам теории заговора разглядеть за событиями крупный международный умысел. Современные российские националисты относят оба покушения на счет международного «жидомасонства», которое попыталось таким образом уничтожить двух человек, стоявших на пути войны: таким образом-де планировалось втянуть весь мир в глобальный конфликт, уничтожить христианские империи Европы и разжечь мировую революцию. (Некоторые добавляют к этим двум препятствиям на пути войны еще третьего человека, французского социалиста и антимилитариста Жана Жореса, застреленного в парижском «Кафе дю Круассан» 31 июля по новому стилю.){31} Самые ярые сторонники теории заговора заходят еще дальше и вопреки фактам и логике утверждают, что оба покушения произошли в один день и даже в один и тот же час. В биографии Распутина, написанной в 1964 г., Колин Уилсон, претендуя на роль первого, кто заметил подозрительную синхронность нападений, писал: «Смерть Фердинанда сделала войну возможной, нападение на Распутина сделало войну неизбежной, поскольку во всей России предотвратить ее мог только он»
