Пора надевать шубы и возвращаться домой. Оглянулись. Но ни шуб, ни домов не оказалось».
Люди, благодаря которым функционировала страна, – врачи, инженеры, химики, архитекторы, изобретатели, – погибли или бежали. Их отсутствие ускорило экономический коллапс: промышленность оказалась в свободном падении, фабрики закрылись. На те же зарплаты теперь можно было купить в десять раз меньше прежнего, и пролетариат начал отворачиваться от большевиков. На стенах в Петрограде писали: «Долой Ленина с кониной, даешь царя со свининой!» Начались забастовки, и правительство направило свой Красный террор на рабочих: пошли массовые увольнения, аресты и казни.
Чувствуя, как у него из рук ускользает власть, Ленин отказался от обещаний свободы, справедливости и самоопределения. Риторика свободы сменилась тем, что вошло в историю под названием «военный коммунизм»: жестокий, порабощающий и репрессивный. Ленин пришел к власти под лозунгом мира, хлеба, земли и власти рабочих. Однако после 1918 г. большевики откажутся от каждого из этих лозунгов.
С 1918 по 1921 г. население было обречено на принудительный труд, а нарушения дисциплины карались смертью. Трудовые лагеря стали заполняться «контрреволюционными элементами». За каждым декретом правительства стоял «осадный менталитет». Рабочих уже не рассматривали как проводников революции, но как ее сырье, расходный материал, который можно эксплуатировать в ходе великого социалистического эксперимента. Вместо мира Ленин принес стране опустошение. Вместо хлеба – голод. Вместо рабочих делегатов – террор. Уинстон Черчилль едко заметил о Ленине: его предназначение – спасти мир; его метод – взорвать этот мир. Британский консул в Петрограде полковник Кименс рапортовал:
«Единственная работа, которой заняты советские власти, – это разжигание классовой вражды, реквизиция и конфискация имущества и разрушение абсолютно всего. Подавлена всякая свобода слова и действия, страной правит автократия намного худшая, чем аристократия при старом режиме. Правосудия не существует, каждое действие людей, не принадлежащих к "пролетариату", рассматривается как контрреволюционное и карается тюремным заключением или, зачастую, смертной казнью. Целью советских властей является уничтожение прежнего порядка вещей и капитализма – сначала в России, а потом во всех других странах, и для этой цели подойдут любые методы».
Ленину же все было нипочем. В те годы, что последовали за покушением Фанни Каплан, в его работах не найдешь ни слова сочувствия людям или тревоги по поводу происходящего. Лично подписанные им директивы призывали к еще более масштабным репрессиям во имя большевизма. Он писал: «Если необходимо для осуществления известной политической цели пойти на ряд жестокостей, то надо осуществлять их самым энергичным образом и в самый короткий срок, ибо длительного применения жестокостей народные массы не вынесут».
Россия скатывалась в анархию. Города были парализованы забастовками, деревни – бунтами. Ленин отвечал на это еще большим размахом террора.
Когда Григорий Зиновьев и Николай Бухарин попытались ограничить власть ЧК, Ленин не дал им этого сделать. Даже в 1921 г. он все еще расширял полномочия ВЧК на короткую расправу.
После хрущевских разоблачений 1956 г., когда советская историография начала копить доказательства вины Сталина за кровавые перегибы, Ленина продолжали считать невиновным: его репутация была неприкосновенна. Однако нет сомнений в том, что именно Ленин инициировал и утвердил царство террора. Он отдавал приказы о репрессиях, казнях и концентрационных лагерях. И это произошло после покушения Фанни Каплан.
Оно оказало сильнейшее влияние на Ленина. Если бы этого покушения в августе 1918 г. не произошло, размах террора, несомненно, был бы меньшим. Меньше людей потеряли бы свою свободу или жизнь. Но не будь Каплан полуслепа, прицелься она лучше, умри Ленин в августе 1918-го – какую огромную роль это сыграло бы в истории! «Эффект бабочки» в теории хаоса – распространение первоначально незначительных колебаний воздуха, как от трепетания крыльев бабочки, которые постепенно достигают силы урагана, – мог все изменить. Большевистский режим, уже осаждаемый сильным противником, запросто мог рухнуть. И даже если бы он пережил потерю своего вдохновителя, дальнейшее его развитие было бы совсем другим.
Лев Троцкий – жестокий и импульсивный нарком обороны, вероятно, стал бы лидером вместо Ленина. Его ненависть к Сталину, скорее всего, не дала бы этому страшному грузину подняться к вершинам власти. Однако не менее вероятно и то, что твердое намерение Троцкого распространить коммунизм на весь остальной земной шар (он был неуклонным сторонником мировой революции) быстро прикончило бы СССР. Именно прагматичный шаг Сталина – отказ от большевистской мечты о мировой революции в пользу укрепления и защиты социализма «в отдельно взятой стране» – спас Советское государство от уничтожения в кризисные 1920-е гг.
Как выяснилось, события 1918 г. – эскалация гражданской войны, ярость оппонентов большевиков, внутренние склоки между революционерами и, не в последнюю очередь, неудачная попытка Фанни Каплан убить их лидера – все это, вместе взятое, превратило партию большевиков в автократическую группу, которую не интересовали дебаты и мнения, отклоняющиеся от главной линии. С этого момента большевики начали считать себя военизированным братством, окруженным не заслуживающим доверия населением, которое нужно обработать, чтобы оно смогло принять новую реальность. Чтобы достичь своей цели, члены партии должны были стать аскетичными, дисциплинированным фанатиками, которым нет дела до человеческих чувств. Это был конец только зародившейся российской демократии и начало семи десятилетий несгибаемой коммунистической автократии.
11. Поворот в гражданской войне
