главным конструктором был Назаров. Издательский корпус спроектировали архитекторы из мастерской № 7 «Моспроекта» Н. Кузнецов, В. Вельская, инженер В. Янин.
Работы велись быстро, но неожиданно их затормозила строительная катастрофа – одна из самых тяжелых в истории Москвы. В апреле 1961 года рухнул каркас строившегося бумажного склада. Здания со сборным железобетонным каркасом, особенно таких размеров, были еще в новинку для московских строителей. Очевидно, поэтому они не учли опасности, которой подвергался составленный из отдельных бетонных рам каркас в период монтажа, когда его горизонтальная жесткость не была обеспечена заполнением проемов панелями или кирпичом.
Пока собирали каркас, промежутки между его колоннами не заполнялись кирпичной кладкой, что отрицательно сказывалось на устойчивости здания. Руководство стройки, стремясь закончить монтаж каркаса к 1 мая, организовало работы в три смены.
Непосредственной причиной катастрофы послужила случайность. Башенный кран задел подаваемой наверх деталью одну из колонн каркаса. Этого небольшого толчка оказалось достаточно для потери прочности всего незаконченного сооружения. Массивная железобетонная конструкция сложилась в продольном направлении. Поперечные рамы повалились набок, подобно картам, составленным в домик. Обломки завалили подвальный этаж и образовали огромную кучу. В этом гигантском завале погибли многие из работавших в ту роковую ночь строителей[71].
На стройке еще шли спасательные работы, а спешно назначенная комиссия приступила к изучению причин катастрофы. Проверка проектных расчетов показала, что они были выполнены правильно. Склад должен был иметь достаточную продольную и поперечную устойчивость – но только в готовом виде. Строительные материалы отличались хорошим качеством. Твердость грунта под фундаментом также не могла послужить причиной обвала. Предпосылки разрушения крылись в неправильной организации работ. Каркас устоял бы даже без заполнения, если бы все стыки его деталей крепились бы сразу после их монтажа. К сожалению, это условие соблюдено не было. Катастрофа была предопределена отсутствием общего графика и неудовлетворительным распределением работ между подрядчиками. Вызванное этим отставание крепежных работ усугубилось в условиях общей спешки и авральных работ.
Гигантский обвал послужил жестоким уроком. По всем строительным организациям Москвы прошли собрания, на которых инженеров и техников знакомили с выводами комиссии. Подробный рассказ об аварии и вызвавших ее причинах был опубликован в специальной литературе. Однако ни в центральных, ни в городских газетах сообщений о катастрофе не появилось.
После обвала бумажного склада издательского комплекса «Правда» в практику строительства ввели особые меры предосторожности при монтаже железобетонных каркасов. В некоторые пролеты между столбами монтируемых каркасов начали вставлять безобразные металлические конструкции, напоминающие жука, упершегося растопыренными лапками в углы пролета. Сваренные из уголков устройства обеспечивают в ходе сборки каркаса его необходимую жесткость. Несколько «жуков» на каждом этаже предохраняют здания от участи корпуса «Правды». В сущности, их можно было бы снимать после заполнения пролетов кирпичом или панелями, но береженого Бог бережет, и потому «жуки» продолжают придерживать «лапками» бетонные столбы многих вполне готовых каркасных зданий.
Что же касается бумажного склада «Правды», то восстановили его очень быстро, и через пару лет уже ничто не напоминало об обвале – самом крупном в богатой аналогичными событиями истории Дмитровского радиуса.
Издательский комплекс продолжал развиваться и в последующие десятилетия. В начале 80-х годов он был дополнен четырьмя новыми зданиями, спроектированными авторским коллективом в составе архитекторов под руководством П. И. Алексеева.
Основным объектом стал новый редакционный корпус, вставший вдоль улицы «Правды» рядом со зданием П. А. Голосова. Архитекторы Е. М. Гуткин, К. Л. Дышко, И. В. Павлова, инженеры Ю. П. Вострокнутов, Э. И. Альперина сумели тактично согласовать свою постройку с конструктивистским шедевром 30-х годов, подхватив у него основной мотив решения фасадов – мощные горизонтальные членения. Чтобы высокое новое здание не подавляло размерами своего пятиэтажного соседа, зодчие прибегли к асимметрии – силуэт нового корпуса снижается у стыка с творением Голосова, а горизонтальные ряды окон неожиданно перебиваются глухим вертикальным объемом лестничной клетки.
Во втором ряду, не видимом с улицы, но хорошо обозреваемом с Бутырского Вала, появились производственный корпус, склад бумаги и холодильно- компрессорная станция. Характерной приметой новой типографии стали вертикальные винтовые спуски, предназначенные для погрузки готовой продукции в автомобили и вынесенные за пределы здания. Особое внимание уделили архитекторы П. И. Алексеев, И. П. Симакова, Т. В. Гагина, инженеры В. К. Сидорин, И. Б. Киселева разработке интерьеров производственных помещений, постаравшись максимально приспособить их к требованиям технологического процесса и одновременно сделать их удобными для работающих там людей. Старания зодчих не прошли незамеченными – их творение было отмечено почетным дипломом Союза архитекторов СССР[72].
К недостаткам следовало отнести большую длительность строительства – с 1970 по 1981 год – и многочисленные мелкие отступления от проекта, допущенные строителями.
Но эти неприятности показались цветочками в сравнении с ягодками эпохи демократии. Утром 13 февраля 2006 года загорелся самый первый, голосовский корпус. Огонь вспыхнул на шестом этаже и быстро охватил этажи с третьего по восьмой. Площадь пожара составила более двух тысяч квадратных метров. Первой задачей пожарных стала эвакуация людей.
Ее затрудняла теснота улицы, которую в свое время так и не расширили. Работе пожарных мешали десятки стоявших перед зданием легковых автомобилей, перекрывавших проезд тяжелой техники. Из-за этого не сразу удалось подать лестницы к балконам, на которых толпились спасавшиеся от
