радовались, что окажутся ближе к семье и друзьям после долгого времени, проведенного в летних домах и отелях за чертой города. Когда супруги вынимали из машины багаж, мимо них подругой стороне улицы проходили два человека восточной наружности. Один из них узнал Курта. "Чтобы ты в аду горел!" — крикнул он, намекая на судьбу, ожидающую, в соответствии с исламом, каждого богохульника. "Хочешь поговорить об этом здесь или подождем до встречи в аду?" — осведомился Вестергор, после чего мужчина разразился проклятиями.
Неожиданная встреча означала, что чете Вестергор, доложив о ней Полицейской службе разведки, предстояло сложить багаж в машину и вернуться в прежний отель.
Когда Курта Вестергора спросили о его отношении к Богу и религии, он ответил: "Я атеист и должен сказать, что реакция на мой рисунок заставила меня еще больше укрепиться в этой позиции". В ответ на критику и обвинения в причастности к насилию и смерти невинных людей Вестергор любит рассказывать историю о своем любимом испанском художнике Пабло Пикассо. Во время Второй мировой войны Пикассо встретился на юге Франции с немецким офицером. Они разговорились, и поняв, кто перед ним, офицер вспоминает известную картину, изображавшую бомбардировку итальянской и немецкой авиацией одноименного баскского города в апреле 1937 года: "О, так это вы создали, Гернику"!" "Нет, это сделали вы", — ответил Пикассо. А когда Курта спрашивают, каково быть под охраной спецслужбы, он цитирует жену: "Когда я ухожу на работу, она прощается со мной словами: "Счастливо! И да пребудет с тобой ПСР!""
Курт Вестергор всегда был хорошим рассказчиком. Кое-кто считает, что даже чересчур хорошим. В родной деревне Деструп в Химмерланде его часто называли врунишкой. Он любил что-то придумывать, затевать игры и фантазировать. У его отца, владельца бакалейной лавки, в которой отоваривалась вся деревня, иногда возникали проблемы из-за историй, которые постоянно сочинял его сын. "Но я скоро понял, что если вместо "вранье" говорить "фантазия", это в корне меняет дело".
Особенно Курту запомнился такой эпизод. Во время немецкой оккупации в деревенском доме для собраний праздновали серебряную свадьбу. Курт стоял на крыльце с маленьким мальчиком и сказал ему, что на ликеро-водочном заводе в Хобро пожар. Мальчик пошел к гостям и сообщил им новость. Через несколько минут большая часть собравшихся уже мчались на машинах в Хобро. "Не помню, потерпела ли наша лавка серьезные убытки, но отец страшно рассердился. Вообше-то, он был мирным человеком".
Как сын лавочника, Вестергор-младший должен был со всеми поддерживать хорошие отношения. Курту не разрешалось ссориться с другими детьми и отрываться от коллектива. Но больше всего его раздражала религия. Позже он постарался освободиться от ее ограничений, но религиозные темы оставили глубокий след в его работе художника-иллюстратора. Религия — это различные запреты, касающиеся тела и секса, это истории о грехе и забвении, богобоязненности, рае и аде. Вестергор описывает своих родителей как не сильно верующих, скорее "принадлежащих христианской культуре", а семейные отношения — как либеральные. Но будучи сыном лавочника, чтобы не раздражать клиентов отца, он должен был посещать воскресную школу, где преподавали члены Внутренней миссии — протестантского религиозного движения XIX века, возникшего в ответ на рациональный подход эпохи Просвещения к христианству.
"Таких религиозных деятелей сегодня называют фундаменталистами, — говорит Вестергор. — Они осуждали тех, кто нарушал приличия: ругался, сквернословил, мечтал о девушках или же, как я, обладал буйной фантазией, которую называли ложью. Не было совершенно никакого простора мысли. Думать о чем-то мне мешал страх перед Богом, привитый во время учебы в школе".
Когда занятия в воскресной школе заканчивались, Вестергор выходил из деревенского зала собраний, смотрел вверх на синее небо и думал: "Отсюда слишком далеко до Бога, а Сатана прямо под ногами". "Религия для меня скорее была связана с преисподней, нежели с Богом, с забвением, нежели со спасением. В моем воображении Бог представал бородатым стариком, а Сатана воплощался в образе жуткого существа с рогами во лбу".
Страх перед адом заставлял воображение работать. Курту мерещилось, как дьявол внезапно оказывается у него за спиной, как он вылезает из канализации и появляется в любых других местах. Каждый раз, когда Курт как-нибудь грешил, его начинали преследовать образ преисподней и чувство вины.
В 1951 году Курт Вестергор поступил в гимназию в городе Рандерс. Летом он возвращался домой, преодолевая первые семь километров от Деструпа до Хобро на велосипеде, а остальные — на поезде. Зимой он жил в общежитии Рандерса. "Было здорово уехать из дому. Я действительно в этом нуждался". В гимназии он повстречал учителя, который открыл для Вестергора новый мир, запустив механизм разрыва с Богом и религиозными запретами на все плотское. Эти мысли занимали юного Вестергора начиная с переходного возраста, только он никак не мог придать им форму или выразить словами. Учитель рассказывал о культурном радикализме 1930-х, упоминая такие имена, как Поуль Хеннингсен, Кьель Абель и Отто Гельстед. На его уроках особое место занимал Поуль Хеннингсен, его работы, брошенный им вызов нацизму и порокам буржуазного общества, бунт против сексуальной и религиозной морали того времени, которую радикалисты рассматривали как поле для решающего сражения в войне за власть в обществе. "Один за другим рушились все авторитеты, которые подавляли меня в детстве. Поуль Хеннингсен жаловался на то, что называл "отвратительной способностью человека приспосабливаться". Он беспощадно критиковал мораль, архитектуру, религию, национализм".
Вестергор вырос в среде, где принято скрывать свои мысли, если они отличаются от того, что говорит священник или учитель. "В деревне никто не
