– По местным меркам это не так уж много, – утешил его Джор.
– И что же, мне придется со всеми жить?
– Конечно.
– Да я их сейчас снежками закидаю!
– Я бы на вашем месте поостерегся. Манданы хоть и дикари, а своих женщин почитают. Не советую вам пренебрегать вдовами Пещерного Медведя.
– Пригласи их войти. Хоть познакомлюсь со своими женами, которых я в глаза не видел.
Джор приподнял завесу из коры, и не дюжина, а тринадцать женщин, низко кланяясь, вошли в шалаш.
Женщины канадских индейцев считаются самыми красивыми из индианок. Все они были ладные, изящные, у всех были длинные иссиня-черные волосы и ярко блестевшие глаза. Казалось, их пухлые губы всегда готовы были расплыться в приветливой улыбке.
На вдовах были яркие традиционные одежды: куртки из расшитой замши, широкие шелковые пояса, которые редко можно было встретить в Канаде в ту эпоху, юбки из голубого сукна и белые кожаные мокасины с вышитыми разноцветными узорами.
Все это были юные девушки, красавицы как на подбор, способные усладить взгляд европейца.
– Китовьи потроха! – вскочив, воскликнул Каменная Башка. – У Пещерного Медведя было тринадцать жен! Это число и принесло ему погибель! Женись он на двенадцати, и, может, его томагавк раздробил бы мне череп… Но тринадцать! Это же чертова дюжина!
Теребя косматую бороду, боцман переводил взгляд с одной индианки на другую, а Малыш Флокко и двое немцев держались за животы от хохота.
– А у этого мошенника-вождя губа была не дура! – воскликнул бретонец.
– Ну разве не красотки! – восхитился юный марсовой.
– Нравятся? Дарю!
– Ты слишком щедр, приятель.
– И потом, – сказал Джор, – с ними такие шутки не пройдут. Они жены белого вождя и всегда будут верны ему одному.
– Да не нужны мне они! – воспротивился Каменная Башка. – Я давно решил, что не нуждаюсь ни в каких женах – ни в белых, ни в желтых, ни в краснокожих.
– И все-таки выбора у вас нет, сэр. Вы должны их принять. Если у великого вождя не будет дюжины жен, племя не станет почитать его.
Сняв фуражку, старый бретонец яростно почесал затылок.
– Тринадцать баб! – в ужасе всплеснув руками, воскликнул он. – Вот если б отправить их всех в Иль-де-Ба!
– Они бы туда не поехали. Они всегда будут подле своего супруга, – сказал Джор.
– Тысяча колоколен! Да на что они мне сдались?!
– Они будут вам готовить, шить одежду…
– Ты сказал, одежду? У меня остался лишь один камзол, все остальное потонуло вместе с нашим судном.
– Так прикажите им сшить вам новое платье.
– Брось свои шутки, Джор! – сказал Каменная Башка.
– Я вовсе не шучу! Одежды воинам шьют женщины, мужчины лишь украшают их перьями, ступая на тропу войны.
– Не будь же таким жестокосердным, приятель, – не переставая посмеиваться, вмешался Малыш Флокко. – Дамы уже десять минут стоят тут, дрожа от холода. Пригласи их располагаться. Где твоя французская галантность? Подумай, какое впечатление ты оставляешь о белых людях?
– Я моряк, а не придворный повеса, – проворчал бретонец.
– Пригласи их к столу! У нас еще осталось немного медвежатины, два окорока и копченые сардельки.
– Оставь сардельки нашим немцам. Они без них никуда.
– Ну так угости их окороками!
– Сам угости, – пробурчал боцман, набивая трубку.
– А если они в меня влюбятся?
– Вот была бы удача! – воскликнул Каменная Башка.
– Ты предоставляешь мне полную свободу действий?
– Можешь считать себя их новым супругом.
– Нет уж, погоди. Тринадцать жен – даже для меня чересчур. Но раз ты позволяешь, я возьму на себя роль гостеприимного хозяина. Буду твоим адъютантом!
– Делай что хочешь и дай мне покурить!
С помощью Джора, продолжавшего давиться от хохота, Малыш Флокко расстелил перед вдовами бизонью шкуру и пригласил их сесть и отогреться у костра.
