запыленной бутылкой и тремя стаканами.
– Видать, бутылка-то долгонько дожидалась своего часа. Верно, хозяин? – спросил бретонец.
– Пятидесятилетней выдержки.
– Ты ври, да не завирайся. Клянусь тысячей бизоньих рогов! В какой такой английской винодельне разлито это пойло, если тебе еще и сорока нет?
– Об этом надо бы спросить моего отца, – невозмутимо ответствовал хозяин.
– Так кликни его!
– Он испустил дух двадцать лет назад, после того как выпил на спор три бутылки виски.
– Так вот как твой папаша завлекал клиентов! – воскликнул Малыш Флокко.
– Отправился, стало быть, к праотцам и оставил все тебе, – заключил бретонец. – Что ж, отведаем этого доброго… что это, говоришь?
– Джин.
– Пятидесятилетней выдержки? Капитан, если эта можжевеловая водка и вправду так хороша, она поможет вам развеяться.
Баронет не отвечал. Подперев голову рукой и уставив в пространство неподвижный взгляд, он как будто ничего вокруг себя не видел. Несомненно, мысли его уносились к леди Мэри Уэнтворт.
– Будет буря! – прошептал бретонец на ухо юному марсовому.
Хозяин откупорил бутыль – и, о боже… Оттуда в стакан боцмана вместе с хлынувшей жидкостью вывалилось нечто черное.
– Якорь мне в глотку! – рявкнул Каменная Башка. – Чем занимался твой чертов папаша? Заготавливал впрок скорпионов?
Изумленный трактирщик таращился на превосходно заспиртованную тварь, хвост которой со смертоносным жалом бретонец ухватил заскорузлыми пальцами.
– Что здесь делает это ядовитое создание? – вопросил моряк, с отвращением взирая на свою добычу. – Уж не хочешь ли ты нас отравить из ненависти к англичанам? Да знаешь ли ты, негодник, чтo мы с тобой сделаем? Пойдешь под суд. Хотя по военному времени тебя и без всякого суда расстреляют как изменника!
– Помилуйте, – задрожав, промямлил хозяин. – Должно быть, это бутылка со скорпионьей настойкой.
– И ты хочешь нас убедить, будто она разлита полвека назад в какой-то валлийской винодельне?
– Я просто взял ее по ошибке в темноте.
– Ах ты, скряга! Пожалел свечку!
– Их в Бостоне всего ничего осталось. Приходится беречь те, что есть.
– А что это ты нам тут плетешь про скорпионов? Задумал отравить английских моряков? Видно, ты приспешник этой канальи Вашингтона и мошенника Арнольда.
– Да нет же, господин. Это отличное укрепляющее снадобье. Говорят, оно залечивает раны.
– Во имя Иль-де-Ба! Видали вы когда-нибудь, чтоб трактирщик еще и аптекарем заделался?
– Никогда, – заверил Малыш Флокко.
– А вы, капитан?
Маклеллан лишь с улыбкой покачал головой.
– Отправляй-ка своих скорпионов обратно в погреб, – распорядился Каменная Башка, – и тащи другую бутылку. Если воротишься со змеиной настойкой, прощайся с жизнью!
Хозяин забрал бутыль со словами:
– На этот раз я пойду в погреб со свечой.
– Смотри не околей от жадности! – прокричал ему вслед Малыш Флокко.
Вскоре трактирщик явился с бутылкой более почтенного вида, густо затянутой паутиной и покрытой толстым слоем пыли.
– На этот раз столетняя небось? – съехидничал бретонец.
– Шестидесятилетняя, – отвечал хозяин.
– Ее еще твой дед, видать, закупоривал?
– Нет, моя матушка.
– Должно быть, отличное пойло. А теперь поменяй стаканы и проваливай!
– Тебе еще не надоело ворчать, старый брюзга? – спросил баронет.
– Эх, капитан, – отозвался Каменная Башка, – да я и тысячу попугаев переболтаю, лишь бы отвлечь вашу милость от тяжких мыслей. На вас этой ночью просто лица нет, а ведь вы должны быть довольны, что мы проникли в город. Тут нам никакие напасти не страшны.
– Возможно, ты и прав, – согласился Маклеллан со слабой улыбкой, поднял свой стакан и опорожнил его одним глотком.
– Ну что, как выдержка? Шестидесятилетняя? – справился боцман, однако сэр Уильям лишь равнодушно передернул плечами.
