Петр был уверен, что его группа уже наступала на пятки бандеровцам и вот–вот бандиты попадут в кольцо. Появление Отважного подтверждало эту мысль. Сливинский с сообщниками подошел к границе, вероятно, попробовал перейти ее и отступил. На заставе сидел Левицкий. Уже на подступах к границе он создал такой заслон, через который нечего было и думать проникнуть даже самому опытному агенту.
«А если они разведали, что подходы к границе перекрыты, и теперь ищут обходных путей?» — мелькнула вдруг мысль. Нет, тогда бандеровцы вряд ли ходили бы поодиночке — для чего бы Отважный терял время, вылеживаясь в перелеске?
Прошло еще несколько минут, и Каленчук, оглядываясь, встал. Сначала Кирилюк не сообразил, зачем Отважный выскочил на открытое место, и понял все, лишь после того как в кустах жалобно заблеяла овца. Увидев маленькую фигуру с овцой на плечах, тихо рассмеялся. Все стало на свои места, и на душе у Петра сразу полегчало. Бандеровцы просто сидят без продовольствия, и, видно, хорошенько же у них подвело животы, если Каленчук решился на столь рискованный шаг.
Теперь главное — не упустить его из виду!
Лесник понял Петра с полуслова. Побежал от ствола к стволу в ложбину. Они взяли бандеровца как бы в клещи — шли на таком расстоянии, чтобы тот не услышал случайного шороха.
Каленчук не спешил. Огибал открытые места, лежал в кустах, озираясь, и только после этого полз через чащи в буерак.
Лесник издали сделал знак Петру, чтобы не двигался. Пополз, как ящерица, и даже Кирилюк время от времени переставал его видеть. Потом совсем исчез в хаосе поваленных стволов, и у Петра уже не хватало сил ждать, но вот он увидел лесника в кустах почти рядом с собой.
— Они там, в овраге, — взволнованно прошептал он. — Все трое…
— Ждут ночи, чтобы перейти границу, — догадался Кирилюк.
— Вот–вот… — Лесник все еще тяжело дышал. — Скоро подойдут наши, обложим, как медведя в берлоге!
— Сделаем так, — немного подумал Кирилюк. — Я остаюсь здесь. Прово?дите меня к оврагу и пойдете навстречу группе. Возьмете буерак в кольцо. Передайте лейтенанту Горлову, чтобы сразу связался по рации с Левицким и сообщил обо всем. И предупредите, чтобы не обнаруживали себя. Пусть солдаты займут позиции подальше от оврага. Лесник пожал плечами:
— Если бандеровцы и заметят засаду, все равно никуда не денутся…
Петр нетерпеливо перебил его:
— Делайте так, как я сказал.
Они поползли к буераку. Двигались бесшумно, ощупывая траву и только после этого подтягивая тело. Немножко полежали, отдышались, проползли еще несколько метров. Лесник заглянул в щель между трухлявыми стволами и уступил место Петру.
Наконец Кирилюк увидел Сливинского. Он был уверен, что это Сливинский, хотя на таком расстоянии черты лица только угадывались. Тот сидел опершись спиной о поваленное дерево и что–то доказывал спутникам, потому что жестикулировал правой рукой, как оратор. Других бандитов не было видно — лишь иногда из–за нагроможденных стволов появлялась фуражка Каленчука.
Петр прикинул: до них метров сто пятьдесят. У бандеровцев удобная позиция, и они могут отстреливаться несколько часов — пока не кончатся патроны. Времени для уничтожения чемодана более чем достаточно. Незаметно к ним не подобраться, значит, надо ждать, пока бандиты сами не вылезут из буерака.
Повернулся к леснику:
— Не теряйте времени!
Тот, не отвечая, попятился и растворился в зеленом буйстве кустарников.
Умостившись поудобнее, Кирилюк посмотрел на часы. Около девяти — впереди, наверное, целый день ожидания, длинный, нескончаемый день. Когда теперь темнеет? Часов в девять, значит, полсуток… А впрочем, они гоняются за этим бандеровцем чуть ли не месяц — в сравнении с этим что такое несколько часов? Но ведь тянутся они слишком медленно…
Ждать двенадцать часов. Он лежал бы и больше, не спуская глаз с тех, что шевелятся среди гнилых деревьев. Теперь все тревоги позади. Теперь только набраться терпения. Ну чего–чего, а терпения ему хватает.
Он не обнаружит себя ни единым движением, если нужно, не будет спать, есть, даже дышать…
Вздохнул и на минуту отвел глаза от укрытия бандеровцев. Посмотрел на небо, на буки, заслонявшие его лазурь, на жалкий цветочек, каким–то чудом проросший между лишайниковыми стволами. Сырость, мох, плесень — и цветочек. Хилый, а живет: похож на колокольчик, кажется, вот–вот зазвенит — нежно, тихо, серебряным звоном…
Посмотрел вниз и испугался — нет никого… Машинально потянулся к автомату — все равно не выпустит. Подпустит поближе и будет стрелять. Но ведь и у него нервы натянуты до предела. Не надо так, спокойнее… Просто Сливинский лег — даже видно плечо в синем плаще. Пусть отдыхают: лежат, спят… Он не будет спать!
Прошел час. Бандеровцы еще спали — Сливинский не шевелился, да и другие не подавали признаков жизни. Петр подумал, что сейчас можно тихонько перелезть через завал, проползти ходом, прорубленным бандеровцами в кустарниках, — пробуждение было бы не из приятных… Представил себе:
