Мужчина взглянул на Дункана оценивающе, словно прикидывая, чем тут можно поживиться.
– Тогда ты сэкономил бы драгоценное время. Ведь не каждый стражник согласится с тобой заговорить. Большинство из них просто берут деньги и ничего не делают.
– И что ты хочешь за свою услугу? Одеяло?
– Нет, оно мне больше не пригодится.
Мужчина наклонился вперед, позвякивая цепями, и Дункан отпрянул, почувствовав его зловонное дыхание.
– Я хочу кое-что для своей дочери. Ее зовут Нел, она работает прислугой в «Золотом якоре».
– Где это?
– У Лондонского моста. Трактир принадлежит моему двоюродному брату. Там полно всякого сброда, но моя Нел – честная, порядочная девочка. Я хочу, чтобы она получила эти деньги и вернулась обратно в Бедфорд. Мы оттуда родом, и там ей будет лучше. Ее тетка, моя сестра, все еще живет в Бедфорде. У нее небольшой дом, козы, овцы и прочее. Нел стоит туда перебраться.
– Как тебя зовут? – Дункан говорил тихо – остальным не обязательно было слышать их разговор.
– Сэмюель. Можешь называть меня Сэмом.
– И как ты здесь оказался, Сэм?
– Срезал мошну у знатного господина, чтобы купить обувку своей младшей дочке.
– Клянусь тебе могилой своей матери, что твоя дочка получит достаточно денег на обратную дорогу. Кроме того, я оставлю ей три золотые монеты, если стражник, имя которого ты мне сейчас назовешь, передаст мое послание и я выйду отсюда. И я твердо рассчитываю на то, что новость дойдет до человека, который должен ее получить.
– Договорились, – произнес Сэм. – Но у тебя будет не много времени. – Он махнул тощей рукой, указывая на других узников. – Нас всех пригласят через три дня, и тебя тоже.
– Пригласят? Куда?
– Ну, на танец. – Сэм жутко рассмеялся. – Исполнить пляску смерти на тайбернском дереве.
Дункану не нужно было объяснять дважды. Каждый ребенок знал об огромной треугольной виселице, на которой могли вздернуть одновременно до двух дюжин человек.
Отчаянию Дункана не было предела. Он и прежде все время мерз, а теперь никак не мог справиться с растекающимся по телу ледяным холодом. Дункан рассчитывал на то, что у него будет больше времени. Если в городе не было ни Эскью, ни Блейка, ни Монтегю, никто больше не мог ему помочь. Дункану все труднее было справляться с растущей безнадежностью. Лишь злость на Юджина Уинстона помогала ему держаться. Этот молодой нахал проявил удивительную пронырливость. Время, которое Дункан провел на Доминике, Уинстон использовал с выгодой для себя. Этот парень догадался, что капитан Хайнес отправится в Лондон и попытается аннулировать смертный приговор. И ему это непременно удалось бы, если бы к английским властям не попало послание Уинстона. Вероятно, он сумел отыскать в адмиралтействе человека, обладающего серьезным влиянием. Этот человек предупредил караульных офицеров о возможном появлении приговоренного к смерти изменника и сделал так, чтобы об этом ничего не узнали ни Монтегю, ни Блейк, ни Эскью – единственные люди, которым могла быть известна истина.
Часы тянулись мучительно долго. Ночью Дункан плохо спал и теперь все время клевал носом. Когда днем дверь в камеру распахнулась и заключенным раздали еду – серое месиво из капусты и размоченного хлеба, – опасения капитана оправдались. Ожидаемый стражник не появился, вместо него пришел другой. Когда Дункан хотел изложить свою просьбу, стражник недолго думая стукнул его дубинкой по голове. Оглушенный, Дункан остался лежать в помоях. Сэм осторожно помог ему подняться.
– Честно говоря, я думал, что это тот охранник, который обычно дежурит днем!
Сэм перепугался не меньше Дункана. До этого он был на десятом небе оттого, что на пути к виселице сможет позаботиться о будущем дочери.
Прошло еще два дня. У Дункана от удара дубинкой гудела голова, но боли в плече немного утихли. Несмотря на грязь и вонь, он испытывал голод, от которого сжимались внутренности. Вскоре от протухшей воды, которую давали заключенным, у них начался понос. Рядом с узниками стояла кадка, в которую они справляли нужду. Почти всегда на ней кто-нибудь сидел, поэтому остальным поневоле приходилось опорожняться прямо на пол. Вонь стояла ужасная, Дункан в жизни не сталкивался ни с чем подобным, если не считать трюма невольничьего корабля. За день до казни еду принес другой стражник.
– Это он? – тихо поинтересовался Дункан у Сэма.
Тот молча покачал лохматой головой, но капитану уже нечего было терять.
– Ты хочешь заработать денег? – спросил он у стражника.
– Много денег? – Мужчина плюнул перед собой и смерил Дункана насмешливым, вызывающим взглядом. – Откуда деньги у человека, который завтра будет болтаться на тайбернском дереве?
– Я говорю о золоте. О куче золота. Ты получишь его, если позаботишься о том, чтобы я отсюда выбрался.
В камере раздался гулкий смех. Громче всех хохотал стражник. Грубым пинком он отпихнул Дункана в сторону, а потом забрал пустые миски и
