перепутал и Марина на самом деле коротает время именно там?.. Комната оказалась детской. Очень красивой, маленькой, уютной, оформленной в бело- розовых тонах. Пустой.
Костя метнулся в спальню и, включив свет, обыскал там все: два шкафа и пространство за занавесками. Заглянул под кровать. Никого. Вернулся в гостиную и снова упал перед телевизором. Севилья вела один – ноль.
– Шах и мат, Константин Сергеевич, – пробормотал Аблокатов. – Опять тебя девица обыграла…
«Но есть и плюсы, – вдруг заговорил голосок у него в голове. – Не куксись. Теперь можно спокойно сходить за пивком…»
Аблокатов досмотрел первый тайм и отправился звонить Дмитриевскому.
А в это время на другом конце города Орлова положила в холодильник бутылочку чилийского «Совиньон Блан».
Витя ерзал в камере временного содержания на прикрученной к стене скамейке. Рядом расположился мужичок лет пятидесяти пяти, немного подшофе, одетый по-домашнему: трико, футболка навыпуск и грязные кеды «Динамо». Увидев, что взгляд Смолина задержался на его гардеробе чуть дольше, чем того требовал этикет, мужчина решил объясниться, хотя Витя ничего и не спрашивал:
– Из хаты изъяли. Ужинали с Серегой. А моя мусоров вызвала…
– Жена? – спросил Смолин больше из вежливости, чем из любопытства.
– Какая она после этого жена?! Стерва!
– Чего, просто так взяла и вызвала?
– Ну да… Мы с Серегой ноль семь уже уговорили. А в холодильнике еще коньячок. Я и говорю ей: Свет, ты принеси, а? И картошечки поджарь! А она чего-то ляпнула мне. При Сереге-то. Пришлось поддать. Нельзя так со мной – при Сереге. А она – мусорам звонить. Стерва… А ты чего здесь? – Он внимательно посмотрел на Витю, остановившись на его прическе. Нахмурился: – Наркотики?
– Нет, – ответил Смолин и, видя, что сокамернику не очень по душе неизвестность, постарался как можно быстрее рассказать историю своего появления в этом замечательном месте.
Из камеры был виден край стола. За ним сидели, веселясь, полицейские, с которыми Витя познакомился в квартире у Аниной мамы, и девушка- лейтенант. Она с удовольствием слушала о похождениях своих коллег. Вообще здание отдела полиции оказалось достаточно большим, двухэтажным, и в нем, кроме криминальной полиции, находились еще опера и – на втором этаже – дознаватели. «Все включено, – подумал Витя, когда на крыльце вчитывался в таблички на входе, пока его новые друзья докуривали сигареты, – кроме надзора. Но засунуть сюда еще и прокуратуру – уже перебор». Сопровождающие отвлекли Витю от наблюдений и, заведя внутрь, сразу же, без опросов отправили туда, где он находился и сейчас, коротая время в занимательных разговорах с сокамерником, который наконец представился: Зиновий Яковлевич.
– А где Серега? – спросил Смолин исключительно для поддержания беседы. – Со Светкой остался?
Зиновий покосился на Витю и, поняв, что тот не шутит, захохотал, да так сильно, что смех перешел в кашель. А затем его стошнило прямо на собственные ботинки. Но Зиновий ничуть не сконфузился и ответил, вытирая рот рукой:
– Нет, не с женой. Со мной поехал, сюда. Его сын выкупил час назад.
– А тебя чего в нагрузку не сторговал?
– Не мил я ему. Сыну-то Серегиному. Он наших интересов не разделяет. Спортсмен. Борец, разрядник. Думает, что я его бате насильно в рот вливаю. Не мил я ему. А жена, стерва, не будет меня вызволять, до завтра уж точно. А завтра холодильник сломается – так прибежит…
– А почему он сломаться должен?
– А я там специально один проводок ослабил. Она же дверью туда-сюда, туда-сюда без конца хлопает, так он отскочит – и все, кирдык.
Теперь настала очередь Вити засмеяться, и у него это получилось чуть лучше, по крайней мере без таких, как у Зиновия, курьезных последствий.
– А дети? – спросил Смолин, когда смех отпустил его.
– Сын в Питере учится, а дочка уже совсем большая – замуж вышла, в Краснодаре живет. Так что некому. А тебя кто вызволять будет?
– Не знаю, – мрачно ответил Витя. – Бронникова только завтра возвращается в город, приедет, может быть, выручит. Я сегодня из-за этого уроки пропустил в двух классах… Давай так: если твоя жена раньше Аньки приедет – попроси ее и меня выкупить… А я все возмещу!
– А сколько за тебя запросят, ты знаешь? У меня-то чего: жене по попе треснул тапкой, а у тебя – тяжкие телесные!
– Он сам упал…
– Ну-ну.
К камере не торопясь подошел маленький худощавый блюститель закона и попросил Смолина на выход.
– Пойдем, – сказал он, открыв дверь и поглядывая в сторону, – бумаги по тебе заполнять…
– А по мне, начальник! По мне бумаги? – весело закричал Зиновий.
– По тебе бумаги какие нужны – ты сам знаешь. А с этим чудиком дело темное. Надо хотя бы личность установить… Чтобы знать, кого поймали… Что за птица, так сказать, попала к нам в силки… А вдруг это Джек-потрошитель. Или Чикатило.
Женщина-лейтенант прыснула.
