– А чего не сообщила?
– Сюрприз хотела сделать.
– Сделала… Ой, лиса… Ладно, слушай.
Дмитриевский погрузил ее в ситуацию с Фарухом.
– Понимаешь, что я хочу от тебя?
– Догадываюсь.
– Будь моими глазами. Будешь?
– Буду.
– У тебя паспорт – тот, на Ро который – в порядке?
– Да.
– Ну вот, по нему и трудоустроишься. Пока тебя безопасники отловят – неделя пройдет, а нам, думаю, хватит. У меня уже есть мыслишки… И уволься от Георгия. По-настоящему только. У меня будешь числиться, если тебя, конечно, интересуют пенсионные накопления.
– Где это – у вас?
– В детективном агентстве.
– «Лунный свет»?
– Да не совсем, – рассмеялся Денис, – хотя…
Рогачева, улыбнувшись, направилась к двери, а Дмитриевский остановил ее:
– Марина…
– Чего? – повернулась она.
– Ты как из плена-то выбралась? На видео тебя нет! Надела шапку-невидимку?
Рогачева звонко рассмеялась:
– Денис Александрович, вы точно хотите это знать?
Тот задумался на минутку.
– Да. Но не говори. Подумаю еще.
Марина ушла. Дмитриевский запер кабинет на ключ и лег на черный кожаный диванчик. Он закрыл глаза, пытаясь восстановить дыхание, и отпустил свои мысли, которые до того пытался удерживать в фокусе конкретных задач.
Сознание его скакнуло чуть назад, и он вспомнил обед с Замятиной и ее веселый, как будто подталкивающий к чему-то смех.
Он вспомнил день, когда родилась дочка, зимой, в мороз, как он бежал в роддом.
А потом, через два года, осенью пришел сын.
Вспомнил свой первый бизнес-проект, первый суд, первую победу.
Первое свидание с Иркой и ее глаза, полные любви и восторга. Папу, смеющегося над его дневником, и маму, которая покупала мороженое.
А потом он соскочил с рук деда и побежал к солнечным зайчикам, весело играющим на светло-коричневом дереве комода, пытаясь поймать их. Поймал парочку.
И открыл глаза.
