Принесли вино.
– За встречу!
Она подняла свой бокал и улыбнулась, глядя на Смолина невероятно красивыми карими озерами.
– Со свиданьицем! – ответил Витя, прикоснувшись к ее бокалу своим.
– Со вторым!
– Надеюсь, что не с последним!
– Аминь! – рассмеялась Аня и, сделав глоток вина, добавила: – Ну и чем ты девушку развлекать будешь? Прической?
Коротко подстриженный Смолин действительно выглядел крайне необычно, по сравнению с тем, что было раньше.
– Ты даже не представляешь! – сказал он и, поднявшись, ушел куда-то к барной стойке. Через несколько минут заиграла музыка: Саймон и Гарфанкел, «The Sound of Silence», и Смолин вернулся к столу, неся в одной руке букет красных роз, а в другой – какой-то листок бумаги. Бронникова, никак не ожидавшая подобного поворота, изумленно смотрела на все это и нервно теребила салфетку. Смолин приблизился и сказал срывающимся от волнения голосом:
– Уважаемая Анна Валентиновна… Я сильно волнуюсь, поэтому, с вашего позволения, зачитаю те слова, которые я приготовил для вас. – Он опустил глаза на листок. – «Я встретил вас не так давно по человеческим меркам, но кажется, что знаю всю свою жизнь. Огонь загорелся во мне, когда я в первый раз увидел вас, и горит до сих пор, когда я вижу вас или просто думаю о вас. Благодаря вам я нашел дело, которое увлекло меня и которым я намерен заниматься. Я очень хочу видеть вас своим другом, своим партнером, своей супругой. Я люблю вас, Анна Валентиновна, и прошу вас стать моей женой».
Бронникова приняла букет и улыбнулась:
– Как ты все красиво обставил. Романтично! Девятнадцатый век! Но тогда сначала у родителей спрашивали… Сватов запускали…
– Да не вопрос! Давай я позвоню твоей маме! – Витя сел на место и, улыбаясь, посмотрел ей прямо в глаза.
– Шучу, – ответила Аня. – Не надо. Как я могу трепать нервы человеку, который сделал мне предложение под «The Sound of Silence»? Конечно, да.
Официант унес букет и поставил его в дежурную вазу, а ребята, выпив за случившееся, взялись за вилки: как раз принесли рыбу. Смолин сказал Ане:
– Сейчас буду. Руки сполосну.
И вышел в уборную. На секунду задержался у зеркала и, вглядываясь в свое отражение, вдруг шепнул ему, неожиданно даже для себя:
–
Глаза в зеркале светились от счастья.
А в это время Денис Александрович Дмитриевский бороздил шагами просторы своего кабинета, находясь в состоянии сколь радостном, столь и возбужденном. В прошлую пятницу шведы перевели первый транш по подписанному договору, и документы ушли на регистрацию. И, как следствие, он получил первый агентский платеж, уже в соответствии со своим договором с продавцом. Также сделка по Уральской выходила на финишную прямую, без осложнений. Но причина его возбужденного состояния крылось не в этом.
В обед Денис все-таки позвонил Фаруху и согласился на внутреннее расследование. Тот встретил новость спокойно, но было видно, что Фаруху стало значительно легче.
– Когда приедешь? – спросил он.
– Я не поеду к тебе, ты чего? – улыбаясь, ответил Денис, поглядывая на пухлый конверт, который так и лежал на том же самом месте с прошлого вторника.
– Как это?
– Меня узнают там и срисуют, особенно если ветер дует от твоих безопасников.
– И чего?
– Тебе придется взять в штат нового человека. Лучше юриста. Они везде пихают свои носы, это вызовет меньше всего подозрений.
– Кого?
– Я подумаю.
Разговор этот произошел около часа, а в два в кабинет всунула голову Рогачева. Улыбнулась:
– Можно?
Дмитриевский на всякий случай ущипнул себя в бок. Голова не исчезла.
– Неделю назад еще было можно! Заходи.
Марина, не прекращая улыбаться, села на диванчик и с интересом уставилась на Дениса.
– Еще один день – и я реально бы поверил, что ты инопланетянка. И улетела обратно, на свой Квард-Паркус.
– Из Перми на поезде ехала… – пояснила Марина. – До Квард-Паркуса быстрее можно добраться, тем более если канал уже есть…
