По данным Нормана, мы за вчерашний день прошли восемьдесят одну милю, это, видимо, для «Ра» потолок, выжать большую скорость вряд ли удастся.
Утро было хмурым, хмурым было и настроение. Тур сосредоточен, глаза холодные. Завтракали молча. После завтрака капитан объявил, чтоб не расходились, – будет большая беседа.
Начал он, как всегда, издалека, с конструктивных особенностей «Ра-1», с достоинств его и недостатков, затем завел речь о корабле нынешнем и вкратце повторил все, что мы и сами знали: катамаранная конструкция, часть папируса обработана с торцов битумом, нос и корма загнуты вверх.
– «Ра-2» – не плот, а настоящее морское судно, имеющее кривизну по длиннику и поперечнику. Стало быть, качка и заплескивание палубы нормальны и неизбежны. Но из этого отнюдь не следует, что нас зальет по мостик. Я понимаю наше беспокойство, но помните: «Ра-2» – не «Ра-1»! Неужели вы считаете, что я меньше вас хочу дойти до Барбадоса?
Он высказывался обстоятельно, по пунктам, и сообщал общеизвестные сведения, но странное дело, мы слушали с возрастающим вниманием, и напряжение начинало спадать: великая сила – убежденность!
– Да, нам нужно многое сделать на корабле, – формулировал Тур, – но не совсем в той плоскости, какую вы имеете в виду. Нам нужен порядок. Я не раз говорил об этом еще в прошлом плавании. Грязь и неопрятность нетерпимы. Нетерпима халатность. Нельзя, чтобы на палубе валялись окурки и спички. Нельзя нести вахту, не привязавшись. И нужно более четко распределить обязанности. Думаю, что лучше всего сделать так. Карло отвечает за приготовление пищи, состояние такелажа, за фотодело и киносъемки. Кей – кино, помогает Карло, плотничает. Жорж – подводные дела плюс уборка кухни и уход за животными. Сантьяго – состояние продовольствия и воды, их сохранность. Мадани – загрязненность океана и все фонари на лодке. Юрий – спасательные жилеты, круг, плавучие якоря, ну, и, конечно, здоровье команды. Норман – навигация, радиосвязь.
Кроме того, нужно определить порядок дневных вахт. Ночью у нас очередность строгая, а днем получается обезличка, мы привыкли думать, что днем опасности меньше, а это не так. Тут я жду ваших советов и предложений. И еще: давайте твердо назначим время завтрака. Безобразие, Карло встает раньше всех, готовит, а потом ждет, пока мы соизволим проснуться.
Дискутировать было не о чем. Приняли: подъем – в семь утра, завтрак – в восемь. Дневную вахту стоят все без исключения по часу, итого восемь часов, оставшиеся четыре часа светлого времени делят между собой те, кто окажется меньше занят.
Решили также, что утро будем начинать с «планерки», определять объем предстоящих работ и договариваться, кто кому помогает.
Тем и кончилось совещание, и расходились мы совсем в ином настроении, чем когда собирались. Как-то полегчало на душе, и твердость Тура не раздражала уже, а радовала, – вероятно, так радуется солдат, получивший четкий и понятный приказ, да еще если он сам в выработке параграфов этого приказа участвовал.
Норман вышел на связь, говорил с Норвегией и Штатами, а также и с Ленинградом! Ленинград попросил его дать мне микрофон, но делать этого было нельзя, и вот почему. В прошлом году мы беседовали по радио с кем хотели и сколько хотели, и вдруг Ассоциация радиолюбителей – уже после конца путешествия – послала Туру сварливый меморандум, в коем экипаж «Ра» обвиняли в нарушении правил любительской радиосвязи. Можно говорить с корреспондентом о специальных, профессиональных вещах, о слышимости, о системе аппаратуры, но передавать информацию типа писем, телеграмм, посланий запрещено. И Тур, и Норман знали это, но надеялись, что к нам будут снисходительны, выкрутимся как-нибудь. Не вышло! И перед вторым отплытием нашему радисту пришлось поломать голову, как быть, ведь любительский канал – единственный доступный нам, и если им практически нельзя пользоваться, рация на «Ра» должна включаться только разве для «SOS».
Тур Хейердал за работой.
(Тур Хейердал)
После некоторого числа просьб, отказов и новых просьб решение было найдено. Норвежский коротковолновик Крис Бокели получил от Ассоциации право принимать от нас любую информацию – но на основе обычных телеграфных пересылок. То есть Крис принимает, регистрирует, отправляет на почту, почта предъявляет счет ему, а он, соответственно, – нам; иначе говоря, за каждое слово нужно платить.
Итак, день прошел хорошо, после ужина все уселись на завалинке и поболтали о том, о сем, а Карло от благодушного расположения даже помузицировал – все на той же губной гармонике.
Следующее утро было столь же благодушным, мы подчеркнуто вовремя, ровно в семь, были на ногах, после завтрака опять же подчеркнуто немногословно обсудили программу и, пожалуй, даже кокетничая немножко своей Отныне-Организованностью, принялись за дела.
Я мастерил из дерева крюк, на котором должен висеть якорь. Тур сочинял подписи к иллюстрациям для своей книги: он не успел покончить с этим в Сафи, а издатель торопит, вчера Ивон жаловалась по радио.
Организованно потрудились, организованно явились на ленч, после ленча столь же организованно соснули часок. Потом по плану Туру и Жоржу предстояло осмотреть корабль под водой, а мне – на мостик, на вахту. Постоял я, постоял, ветра почти нет, океан гладкий, как пруд, на носу – брызги, гогот, веселье – тут и приказала долго жить вся моя организованность. И не только моя: за мной нырнул Сантьяго, за Сантьяго – Норман, и пошло поголовное купанье, включая Синдбада-Морехода, мы о нем тоже не забыли и пустили его поплавать, правда, он этому не очень обрадовался и хотя плавал,
