«Фабрика наций»
Советская национальная политика, среди прочего, отмечена следующим невиданным прежде новшеством. Если самодержавие порой
Парадоксальным образом пламенные борцы за Интернационал, за «мир без Россий, без Латвий», где все народы будут «жить единым человечьим общежитьем», оказались в своей национальной политике радикальными «мультинационалистами» (О. Б. Неменский), «можно сказать, что партия стала авангардом национализма нерусских народов» (Т. Мартин). «Если говорить о краткой формуле реального советского проекта, то здесь скорее нужно говорить об этнизации или национализациии социалистического, нежели о его интернационализации или деэтнизации… Реализация советского проекта шла рука об руку с созданием моноэтнических протогосударств для еще не существовавших тогда нерусских наций…» (О. В. Кильдюшов).
Советский Союз, таким образом, стал удивительной «фабрикой по производству наций», и в этом смысле его распад был «абсолютно закономерным явлением… процесс создания нации неизбежно приводит к постановке вопроса о ее суверенитете и независимости. Только добившись их, нация реализует себя, оформляется как полноценный nation-state. Распад СССР не был приостановкой, и тем более завершением действия „советской“ фабрики наций, а наоборот – ее победой, ее утверждением: с конвейера сошла основная партия новоиспеченных национальных государств… Можно даже сказать, что декабрь 1991 г. – не поражение Советского Союза, а его победа, победа заложенных в нем принципов, всего его механизма. СССР распался не из-за того, что был неэффективен (как это нередко пытаются представить). Наоборот, он распался именно из-за своей эффективности как мультинационалистического образования» (О. Б. Неменский).
Особенно впечатляюще эта нациестроительная горячка проявилась во время кампаний по «коренизации» как союзных, так и автономных республик в 1920-х – начале 1930-х гг., когда в них спешно, иногда практически на пустом месте, как в Средней Азии и на Северном Кавказе, создавались партийное и административное руководство и интеллигенция из представителей титульных национальностей, внедрялись в качестве языка делопроизводства и культуры местные наречия. К 1939 г., по подсчетам Т. Мартина, процент «коренных» в управленческом аппарате составлял, например, для Чечено-Ингушской АССР – 63,4, Чувашской АССР – 74,9, Дагестанской АССР – 71, Якутской АССР – 53, Азербайджанской ССР – 55, Таджикской ССР – 56,2, Туркменской ССР – 56,7, Узбекской ССР – 64,8, Армянской ССР – 79,6, Белорусской ССР – 81,6, Грузинской ССР – 59,7, Украинской ССР – 76,9 %. А среди писателей и журналистов: в Чувашской АССР – 82, Дагестанской АССР – 72,7, Калмыцкой – 72,7, Татарской АССР – 56,3, Якутской АССР – 62,3, Азербайджанской ССР – 62,5, Киргизской ССР – 53,2, Туркменской ССР – 54,4, Армянской ССР – 81,9, Белорусской ССР – 54,1, Грузинской ССР – 62,5, Украинской ССР – 55 %.
Мечта любого националиста – создание национальной элиты (бюрократической и культурной) – сбылась за весьма короткий срок для множества народов СССР, благодаря усилиям правивших в Кремле интернационалистов. Перед войной СССР аннексировал уже существовавшие национальные государства Прибалтики, которые в рамках советской национальной политики во многом сохранили свои особенности.
Со второй половины 1930-х союзное руководство взяло курс на поощрение «расцвета национальных культур»: активно конструировались национальные литературы, театры, оперы, балеты, кинематографы, причем, если не хватало «коренных» творцов, подключали «варягов». Так, основоположниками киргизского музыкального театра стали русский В. А. Власов и немец Поволжья В. Г. Фере (оперы «Айчурек», 1939, и «За счастье народа», 1941). Подобная «братская помощь» очень хорошо оплачивалась. Современник свидетельствует: «Ни для кого не секрет, что все столичные знаменитости приезжали в республики зарабатывать деньги, ордена, звания. Самые главные лица получали даже ордена Ленина» (Г. Ю. Бахтаров). Писатель Всеволод Иванов наблюдал в поезде, как «утешал свою жену» упомянутый выше Власов, «едущий во Фрунзе устраивать киргизскую оперу». Поскольку Киргизию «сделали 11 -й союзной республикой, там, завидуя Казахстану и его театральным успехам в Москве, решили создать к 1938 г., когда в Москве будет театральная декада, – оперу и балет. Для музыкантов теперь, должно быть, здесь „золотая лихорадка“…»
Для судьбы русского национального проекта, в то время забитого и, по сути, поставленного вне закона, принципиально важна массированная украинизация Украины, окончательно откалывавшая от «большой русской нации» ее вторую по значению часть. В 1926 г. пленум ЦК Компартии Украины объявил украинизацию «одним из способов построения социализма». Уже к этому году делопроизводство в УССР было украинизировано на 65 %. В 1930 г. на украинском языке издавалось 84,7 % журналов и 80 % книг. К 1933 г. 89 % учащихся начальных школ учились на украинском языке. В 1924 г. в Киев из эмиграции было дозволено вернуться одному из столпов украинского национализма М. С. Грушевскому. Кадры культработников формировались в значительной степени из рядов националистически настроенной украинской интеллигенции, благодаря чему был создан настоящий культ Шевченко. Украинизации подверглись и некоторые русские регионы – например, Кубань и Курская область. После 1933 г. «тотальная украинизация была отменена, но и русификация Украины не началась» (Т. Мартин). В 1946 г. 70 % секретарей горкомов и райкомов КП(б)У были украинцами. Приблизительно ту же цифру видим и в 1964 г. Самостоятельность украинской национальной культуры никогда не ставилась под сомнение.
