Опанас отер вспотевший лоб, обстоятельно свертел папиросу и, закурив, доложил:
— Слушайте, товарищи! Дело простое. Они ловят «все контрабандные фелюги». То-то оно самое и есть Сделаем-ка вид, что мы контрабандная фелюга. Поймались и познакомились.
— А потом?… — оборвал Бурдюков.
Опанас загорелся:
— Потом? Диалектики, ты, видно, не нюхал, сукин кот! С чего начинается победа? а? Ну-ка, мы послушаем!
Не дождавшись ответа на свой вызов, он припечатал:
— Товарищи и граждане! Победа начинается с разложения противника.
Василий ахнул; Маруся и вовсе побледнела от радости. Картина разложения пиратов представилась им почти наглядно — аккуратным рядом связанных и обстоятельно разложенных на полу человеческих фигур.
…«Я подношу к его губам фляжку с водой, — молниеносно вообразил Бурдюков. — Спасибо, товарищ! ты справедлив, но великодуш…».
С подоконника упала с легким шорохом какая-то тень. Поэт вздрогнул. Из-под бархатного полдня выглянула, кривляясь, дружеская голова Хлюста.
— Тише! — крикнула Маруся.
— Сами потише, пацанята! Со мной не пропадете. Я лодчонку присмотрел…
— Тш-ш!
В сад метнулся вихрь, скомбинированный из серых крыльев Маруси и желтых плавников Опанаса.
— Пусть! — вслух сказал Бурдюков, — пусть!
Ручки с пером у него не было. Эти двадцать строк вылились из-под истерзанного карандаша:
С коммунистическим приветом,
Бурдюков.
ГЛАВА ШЕСТАЯ, повествующая о героизме молодости и грозной стихии, готовой поглотить смельчаков
