Царские воеводы не знали точных планов неприятеля. Ромодановский и Самойлович выдвинулись к Сумам и Ромнам – сохраняли возможность повернуть туда, куда нацелится Ибрагим, к Чигирину или Киеву. А в Чигирин послали генерал-майора Трауернихта с подкреплениями. Еще недавно крепость была очень сильной. Она состояла из трех частей, «замка», «нижнего города» и посада. Часть укреплений была каменной, часть – деревянной, с трех сторон их обтекал приток Днепра речка Тясьмин. Но во время осад войсками Ромодановского посад был сожжен. На его месте остались вал и пустырь – и как раз с этой стороны, с юга, крепость не была защищена рекой. От бомбардировок пострадали и стены. А зимой 1676 г., уже после взятия Чигирина русскими, случился пожар (возможно, это была диверсия), стены получили значительные повреждения.
Полностью восстановить их не успели. Артиллерия насчитывала 5 мортир и 45 пушек. Но из них только 14 тяжелых, а остальные – картечницы или легкие полевые. Боеприпасы завезли, но мало было бомб для мортир, ручных гранат всего 800. Командование принял Афанасий Трауернихт – немец, целиком связавший себя с Россией и перешедший в православие. Он деятельно взялся ремонтировать укрепления, разбитые лафеты орудий. Гарнизон составил 17 тыс. человек. В западной части крепости, в «замке», расположились 8 тыс. солдат и стрельцов, в восточной, «нижнем городе», – 9 тыс. украинских и донских казаков.
Турки появились 2 августа. Массы войск затопили окрестности. Укрепились у старого посадского вала, он стал готовым прикрытием. Один из корпусов Ибрагим-паша отрядил к Днепру, взял под контроль переправы, а к гарнизону обратился с посланием. Писал, что султан покорил Украину «своею саблею и силою», а вы, «московские люди», когда законный гетман Дорошенко «ушел», заняли Чигирин. Теперь же султан прислал Хмельницкого, «властного дедича… чтоб он властвовал над всей Украиною», а войско пришло «его на гетманство посадить». Русским предлагали уйти без боя, сохранив за это жизнь и имущество, а не послушаете – пеняйте на себя. Хмельницкий не преминул забросить «универсал» казакам, убеждал сдать город ему, наследнику отца. Трауернихт созвал всех командиров на совет, и было решено: «Отвечать не иначе, как пушками».
5 августа турки начали приближаться к стенам зигзагообразными траншеями и апрошами. Гарнизон старался мешать им. Стрельцы и казаки ходили на вылазки, подбирались к траншеям, забрасывали ручными гранатами, бросались «в секиры и дротики» (штыков военная наука еще не знала), обращали неприятелей в бегство. Но враг усиливал охранение и продолжал работы. Строил батареи, загремели залпы. На город посыпались ядра, 80-фунтовые бомбы. Часть орудий прицельно била по русским пушкам. Артиллеристы у турок были отличные, в короткий срок сбили 17 орудий. В стенах и брустверах возникали проломы. Защитники исправляли что получится, но заделать все бреши не успевали, начали ставить возле них часовых. А потом в крепость перебежал невольник-негр. Сообщил, что турки роют три минных подкопа, указал места. Трауернихт приказал строить на этих участках внутренние укрепления. А для того, чтобы ослабить действие мин, выкапывались большие ямы.
17 августа Ибрагим-паша назначил штурм. Батареи открыли ураганный огонь. Была взорвана мина под равелином, разрушила вал. Защитники отступили, и турки захватили пролом. Но стрельцы и солдаты кинулись в контратаку, закидали врага гранатами и вышибли. К вечеру перебежал молдаванин, рассказал, что две мины обвалились от сотрясений, производимых при стрельбе русскими пушками. Предупредил, что роется еще одна. Турки взорвали ее 18 августа. Однако помогла уловка с ямами – взрыв прошел под землей, пробил себе канал через яму и не причинил вреда укреплениям. Зато турецкая артиллерия в этот день опять добилась успехов, вывела из строя 4 пушки.
А неприятельские саперы довели траншеи до рва замка. Теперь врагов в этих траншеях не получалось достать из пушек, а для мортир, бивших навесным огнем, не хватало бомб. Приспособились стрелять камнями. Турки завалили один из участков рва вязанками хвороста, ворвались в передовой равелин замка и заняли его. Начали кидать в ров фашины и бревна на других участках. Стало известно и о том, что они снова роют мины. Но на выручку Чигирину уже двигался Ромодановский. Чтобы поддержать защитников, он выслал вперед несколько отрядов. Сперва в крепость пробрались 500 казаков. Потом два полка, драгунский и казачий, высмотрели слабое место во вражеском оцеплении, внезапно прорвали его и по плотине через Тясьмин подошли к городу строем, с развернутыми знаменами. Их встретили ликованием, они доставили письмо Ромодановского и Самойловича – помощь близка.
Турки занервничали, заспешили. Рванули свои мины. Первая разрушила часть каменного редута, но он упал наружу, раздавил янычар, сосредоточившихся для атаки. А с участка, где готовилась вторая мина, Трауернихт загодя отвел защитников. В глубине построили полевые укрепления, там укрылось 300 донских казаков. Когда стена взлетела на воздух, они сразу заняли пролом, отчаянно встали в полный рост. На штурм поднялись 36 турецких рот, но увидели, что казаки готовы встретить их, и смешались, откатились назад.
25 августа войска Ромодановского вышли к Днепру у Бужинской пристани. Правый берег был занят врагом. Янычары укрепились окопами, шанцами, выставили пушки, их фланги прикрывала крымская конница. Передовую позицию турки выдвинули на остров посреди реки. Было ясно – как только Ибрагим- паша узнает о появлении русских, он направит к Днепру подкрепления. Но Ромодановский не позволил противнику отреагировать. Операцию по форсированию реки он разыграл четко и стремительно. С ходу развернул на берегу артиллерию и открыл по острову такой огонь, что расположившиеся там враги не выдержали, бежали на правый берег.
В ближайшую же ночь остров заняли русские, перевезли туда несколько батарей и замаскировали их. А отряд казаков переправился через Днепр выше по течению, двинулся в тыл неприятелям. Следующий день прошел тихо, но всем полкам было приказано делать из хвороста фашины и туры, подтягивались понтонные парки. Ромодановский находился на батареях, съездил на остров. Распределил между артиллеристами цели, орудия засветло навели на турецкие позиции. В третьем часу ночи 27 августа солдатские полки Версова, Воейкова и казачьи полки Левенца и Барсука ринулись на лодках через реку. Янычары заметили их, начали стрелять, и тут-то их накрыл шквал русского огня. Массированный ночной обстрел по заранее выверенным целям еще не практиковался
