Она, в отличие от турок, до сих пор числила Смоленск, Киев, Левобережье «своими» владениями. Казалось бы – ну и послать их подальше, таких «союзников». Нет, с ними терпеливо продолжали переговоры.
«Уговорили» панов не русские, а турки. Они быстро оправились от разгрома и решили бить противников по очереди. Начали с Польши. Ян Собеский, задравший нос как «спаситель Европы», получил отрезвляющий душ. Турки очередной раз жестоко разгромили его армию, вышли на подступы ко Львову. Крымская конница прокатилась по его землям. На поляков насели император, папа, венецианцы, требовали прекратить капризничать. Паны сбавили гонор, в мае 1686 г. «вечный мир» был подписан. Польша отказывалась от притязаний на земли и города, отошедшие под власть царя. А Россия выплачивала ей 1,5 млн злотых, заключала с императором и Речью Посполитой военный союз. Это выглядело нелепостью. Государство вступало в бессмысленную для него войну и выплачивало колоссальную сумму только за то, что соседи соизволили согласиться с очевидным фактом утраты своих областей (которые вернуть все равно не могли). Но Софья и Голицын знали, что делали. Они раздули грандиозную шумиху, преподносили «вечный мир» и вступление в «Священную лигу» как величайшую победу своей дипломатии.
А на волне этих торжеств Софья присвоила себе титул «Всея Великия и иных Россий Самодержца» (даже не самодержицы, а самодержца – титула самодержицы не существовало). На лицевой стороне русских монет начали чеканить, как и раньше, Ивана и Петра, но без скипетров, а на обратной стороне Софью в царском венце и со скипетром. Польский художник создал ее портрет без братьев, в шапке Мономаха, со скипетром, державой и на фоне двуглавого орла (все эти атрибуты являлись прерогативами царя). С портрета изготавливались многочисленные оттиски на атласе, шелке, бумаге, их распространяли и по России, и в Европе. Французский шпион и иезуит де Невилль, который лично вел переговоры с Голицыным, докладывал о дальнейших планах. Победы вызовут общие восторги, армия будет на стороне правителей, и под шумок Петра можно будет устранить. Больного Ивана уговорят постричься в монахи. Голицын отправит в монастырь супругу и женится на Софье. А патриарха Иоакима заменят Медведевым, он примет унию…
Между тем вступление в войну России вызвало всплеск надежд на Балканах. Валашский господарь Щербан Кантакузин, бывший Константинопольский патриарх Дионисий (смещенный турками) и сербский патриарх Арсений Черноевич прислали обращение к царям Ивану и Петру. Описывали притеснения православных в Османской империи, просили двинуть армию для освобождения единоверцев… Не тут-то было! Австрия, Венеция и Польша застолбили Балканы для себя. Но они уже поняли, что сил у турок еще много. Особенно им доставалось от лавин татарской конницы. Голицыну они спустили собственный план – отвлекать хана на себя, атаковать Крым. А Софья и канцлер с западными друзьями не спорили. Если они хотят, пусть будет так.
Поход назначили на 1687 г. Главнокомандующим стал сам канцлер. В успехе были уверены. По росписям военного ведомства должно было собраться 113 тыс. пехоты и конницы, к ним присоединятся 50 тыс. казаков Самойловича. Как же татары смогут противиться несметным силам? Дойти, взять Перекоп – и ханству конец. На флангах были предусмотрены отвлекающие операции. Атаман Минаев с донскими казаками делал вид, будто угрожает Перекопу, разгромил большой крымский отряд под Овечьими водами. А в Запорожскую Сечь был направлен с несколькими полками генерал Косагов. Солдаты и казаки спустились на лодках по Днепру, обложили крепость Кызы-Кермен. Разбили турецкий отряд, высланный ей на помощь, но штурмовать не собирались, рейд был всего лишь демонстрацией.
Зато у главных сил дело пошло совсем не гладко. Выяснилось, что 8 лет реформ и политических встрясок совершенно развалили армию. Тех великолепных войск, что громили турок под Чигирином, больше не было. Срок сбора полкам назначили 1 марта, но даже с двухмесячным опозданием вместо 113 тыс. собралось всего 60 тыс. Время потеряли. Войска с огромными обозами и артиллерией потащились по степям летом, под палящим солнцем. Не хватало воды, люди выбивались из сил, падали лошади. Военное ведомство возглавлял в России сам Голицын, но в реальных боевых действиях он оказался полным профаном. Боялся нападений татар, вел армию в едином каре, окружив ее телегами – сотни километров с черепашьей скоростью 10 км в день.
В Крыму знали о подготовке наступления, но хан не верил, что русские решатся на подобное безумие. Когда разведка доложила о количестве войск у Голицына, татары поняли, что атаковать бесполезно, и вообще не стали выводить конницу навстречу. Выжидали – не одумаются ли, не повернут назад? Не повернули, вышли на «финишную прямую», до Перекопа оставалось 100 верст. Что ж, тогда хан приказал поджечь степь. Пламя пожаров разлились быстро и широко. Перед русскими встали стена дыма и выжженная пустыня. Голицын пробовал вести полки по ней, но люди задыхались в тучах дыма и пепла. Пришлось поворачивать. Провал был полный. Не вступая в бой, армия потеряла 24 тыс. человек – умершими от жары, изнурения, болезней, многие дезертировали. За войсками осталась россыпь трупов павших лошадей, побросали тысячи повозок, огромное количество имущества.
А уж главнокомандующий очутился в таком положении, что не позавидуешь. После всего случившегося нужно было позаботиться, с каким лицом предстать перед москвичами и боярами. Но Голицын нашел простой способ. Решил свалить вину на Самойловича. Он давно не любил гетмана, тот противился вступлению в войну, в походе указывал на грубые ошибки. Вот и пусть будет козлом отпущения. Для этого канцлер легко нашел общий язык с заместителем гетмана – генеральным есаулом Мазепой. Этот тип всегда был готов расстараться, оклеветать кого нужно. Состряпал донос, будто казаки по приказу гетмана вместе с татарами жгли степь, и Самойловича арестовали.
Теперь неудачу легко можно было объяснить – предательство! С Мазепой Голицын «честно» расплатился. Единолично, без всякой рады, поставил его гетманом. Правда, казаки возмутились, заволновались, но канцлер выделил Мазепе корпус солдат и рейтар, он с войсками пришел в Батурин и занял гетманскую резиденцию. За такую помощь он отдал Голицыну богатства Самойловича и казачью войсковую казну, 100 тыс. червонцев. Их канцлер прибрал в собственный карман. Со всех сторон выгодно получилось, не только репутацию сохранил, но еще и крупно поживился. Самойловича с сыном сослали в Сибирь. Второй его сын пытался поднять казаков на мятеж, был схвачен и казнен. Ну а Софья, в свою очередь, старалась сделать хорошую мину при плохой
