оставалось.
На следующий день армия выступила в обратную дорогу. Мелкие татарские отряды преследовали, тревожили налетами, поджигали степь. Голицын испугался, что татары окружат его, отрежут от России. Посыпались панические указания подчиненным: готовиться прорываться с боем. Избавлялись от «лишних» грузов, выкидывали поклажу с возов. Потери составили 20 тыс. убитыми и умершими, 15 тыс. пропавшими без вести (пленными и дезертирами), при отступлении бросили 90 пушек. Успеха добились только донские казаки и запорожцы. Они опять «отвлекали», из устья Дона и с Днепра в море вышли флотилии лодок, соединились, захватили несколько турецких судов и разорили Тамань.
Но это уже ничего не значило. Катастрофа в степях ускорила развязку в Москве. 8 июля в праздник Казанской иконы Божьей Матери Петр бросил Софье открытый вызов. Прилюдно объявил, что крестный ход должен возглавлять царь, а «она, как женщина, не может быть в том ходу без неприличия и позора». Правительница опять хотела признать поход «победой», но Петр не согласился, список наград не утвердил. О том, что в России назревают решающие события, прекрасно знали за рубежом. В Москве этим летом оказались послы Голландии, Дании, Швеции, Польши, Бранденбурга, Персии, Австрии. Вместе с поляками приехал де Невиль, иезуит и шпион Людовика XIV. В столицу примчался и Мазепа. Словом, клубок собрался еще тот.
Закручивали закулисные переговоры. Поляки, иезуиты и Невиль навещали Голицына на дому, тайно беседовали. В частности, как писал Невиль, речь шла о том, что после переворота патриархом поставят Сильвестра Медведева, «который немедленно предложит посольство в Рим для соединения церкви латинской с греческой, что, если бы совершилось, доставило бы царевне всеобщее одобрение и уважение». Несколько раз француз переодевался в русскую одежду, доверенный астролог канцлера Силин водил его к Мазепе. Обсуждали, что Украине будет лучше перейти под покровительство польского короля, и гетман уже в те годы изъявлял полную готовность к предательству. Голицын знал об этом. Но считал вполне нормальным пожертвовать и Украиной, и верой за помощь в захвате престола. Канцлер прорабатывал вопрос и о том, чтобы в случае неудачи бежать в Польшу и, «соединившись с казаками и татарами, достигнуть силой того, чего он не мог бы добиться посредством своей политики». То есть раздуть новую смуту в России.
Однако от проектов перехватить власть при широкой поддержке военных, на гребне победных торжеств, Софье теперь пришлось отказаться. Какая уж поддержка, если по России растекались слухи о позоре и огромных бессмысленных потерях. Оставался обычный переворот, и было решено использовать старый сценарий Стрелецкого бунта. В ночь на 17 августа полки подняли по тревоге. Объявили – «потешные» Петра идут на Москву, хотят захватить дворец и убить Софью. Стрельцы заняли Кремль, расставили пушки. Правительница со слезами на глазах благодарила их: «Если бы не мои предосторожности, они бы нас всех поубивали!» Версия выглядела не слишком убедительной. У Петра в двух «потешных» полках, Преображенском и Семеновском, было всего 600 человек, а в Москве располагались 17 стрелецких, 2 гвардейских полка и несколько солдатских и рейтарских. Но в поднявшейся неразберихе отряд во главе с Шакловитым поскакал в Преображенское – убить Петра.
Хотя патриотическая партия оказалась настороже: ее сторону держал начальник Преображенского приказа (политического сыска) Федор Ромодановский, племянник убитого полководца. Петра вовремя предупредили, он ускакал в Троице-Сергиев монастырь. За ним двинулись слуги, «потешные», укрылись за стенами обители. К царю стали съезжаться верные бояре. Разослали указы войскам – идти в Троице-Сергиев монастырь. Софья тоже стала рассылать приказы – идти в Москву. Вот тут-то и выяснилось, какая партия была в России более популярной. В каждый полк приходило два противоположных распоряжения, но все они выступили к Петру, а не к Софье. Туда начали уходить и московские стрельцы.
Остальное было уже делом времени. Подергавшись и пометавшись, Софья была вынуждена капитулировать. В доме Голицына нашли неимоверное количество драгоценностей, украшений, 400 пудов одной лишь серебряной посуды, а в подвале под слоем земли открылись золотые россыпи, 100 тыс. червонцев, украденные у Самойловича и из украинской войсковой казны. Но за него ходатайствовал двоюродный брат, приближенный Петра, и канцлер отделался пожизненной ссылкой в Холмогоры. Медведева, Шакловитого и двух его помощников казнили. Софью заключили в Новодевичий монастырь. Клевретов временщиков тоже отправили в ссылки.
10 сентября 1689 г. двор торжественно вернулся в Москву. Петр обнялся с Иваном, и немощный старший брат уступил первенство младшему. А какие силы боролись между собой, проявилось сразу же. На следующий день первым актом новой власти иезуитам было предписано в две недели покинуть страну. К императору и польскому королю направили грамоты, оповестили – отныне и навсегда иезуитам въезд в Россию закрыт. Было запрещено католическое богослужение. Отменили и договоры с Польшей и Швецией о транзитной торговле через русскую территорию. А Невиль, вернувшись во Францию, рекомендовал Людовику XIV – когда король разберется с австрийцами и голландцами, надо организовывать войну против русских. Потому что они «незнакомы с правилами вежливости» и «чтобы достигнуть каких-либо результатов, с ними не должно обращаться учтиво». Да и впрямь, какие могут быть «правила вежливости» и как можно учтиво «достигнуть каких-либо результатов», если власть изменников закончилась?
Но Мазепа выкрутился. Во время бурных событий августа 1689 г. он сумел остаться в тени. Иезуиты, по понятным причинам, о контактах с ним не распространялись, и Голицын счел за лучшее промолчать – иначе себе дороже. Украинский гетман поздравил победившего Петра. Выражал готовность служить ему верой и правдой. Хотя в конце этого же году он отправил в Варшаву своего доверенного связного, еврея Соломона. Переслал письмо Яну Собескому. Сообщил, что желает возвращения Украины в состав Речи Посполитой, и просил помощи, чтобы избавиться от опеки Москвы. Да, такая уж натура. Изменил Польше, изменил Дорошенко, изменил Самоловичу, теперь взялся готовить новую измену.
Борьба за выход к морю
Война «Священной лиги» против турок шла своим чередом. Из русских жертв союзники извлекли немалые выгоды. Пока Голицын оттягивал на
