Таинственный остров

заложенным во мне тобою же, атомом, который начался в жизни вместе с тобою, атомом, который так же бессмертен и могуществен, как и ты, ибо он составляет часть тебя, ибо его даже ты, великая богиня, не можешь уничтожить, я заклинаю тебя: Приди!.. Страшным словом вечности вечного Начала требую я: Приди!..

Громко произнеся, скорее выкрикнув, последние слова, Аменорис продолжала стоять неподвижно, подняв руки кверху и слегка изогнув стан, похожая на изваяние талантливого скульптора, желавшего создать шедевр красоты и грации. Тело было неподвижно, но чувствовалось, что духовные силы девушки напряжены до последней степени.

…Аменорис продолжала стоять неподвижно, подняв руки кверху и слегка изогнув стан…

Эти силы как бы исходили от Аменорис невидимыми, но ясно ощущаемыми лучами и, наполняя храм, уносились в неведомую даль к первоисточнику, от которого «я» девушки черпало жизнь…

Вдруг по храму пронеслось легкое дуновение ветерка, легкое, едва заметное, но действие его на сознание было настолько велико, что Мюри упал на колени, едва смея смотреть вокруг себя.

Аменорис продолжала стоять на прежнем месте, напрягая всю волю, чтобы невидимыми нитями связаться с богиней.

Легкое дуновение пронеслось и исчезло, как небольшой порыв теплого вечернего ветра. Затем под куполом храма показалось небольшое голубоватое облако, быстро перебегавшее с места на место.

Облако постепенно увеличивалось, сгущалось. Голубоватый свет, исходящий от него, становился ярче. Странный аромат наполнил храм и слегка кружил голову, в ушах звучали аккорды таинственной непонятной музыки. Моментами казалось, что аккорды страшно мощны, как раскаленным молотом бьют по сознанию, заставляя страдать, моментами же казалось, что это просто движение воздуха.

Голубое облако сгустилось в плотную светящуюся массу и остановилось над головой изваяния Изиды. По временам из облака отделялись небольшие голубоватые лучи, похожие на молнии и, прорезывая темноту храма, освещали его каменные стены со следами сырости и плесени.

Так продолжалось несколько минут. Наконец, облако опустилось на статую богини и окутало ее, скрыв от глаз дрожащих Аменорис и Гору.

Одновременно какая-то волна пробежала по храму.

Ничего не случилось, но Мюри стало ясно, что что-то могущественное, сильное, таинственное, стоящее намного выше его понимания, произошло здесь.

Аменорис упала на землю лицом к изображению богини, окутанному облаком, и лишь слабо вздрагивающие плечи показывали, что она жива…

…Аменорис упала на землю лицом к изображению богини…

Мюри казалось, что все это он видит во сне…

Внезапно из облака послышался тихий мелодичный голос, едва слышный, но каждое слово его врезалось огненными буквами в воспаленный мозг людей, осмелившихся заглянуть в вечность.

— Зачем звали вы меня, созданные мною люди? Разве для того, чтобы просить меня изменить предопределение? Слушайте! Если в длинной железной цепи, натянутой машинами, разбить одно звено, то что сделается с цепью? Она разорвется, и понадобится все начинать сначала, чтобы снова натянуть цепь… В великой вечной цени эволюции каждый из вас — это звено, назначенное заранее, чтобы укрепить натянутую жизнью цепь. И если такое звено не выполнит заранее Великим Началом предназначенную ему работу, то цепь разорвется и погибнет вековая работа мира… Как же вы хотите, чтобы я помешала предопределению? Чтобы нарушила гармонию созидания ради вас, атомов, служащих одной великой цели беспрерывного движения вперед по лестнице мировой эволюции… Изменить предопределенное я не могу, но скажу вам, что спустя много веков вы увидитесь для того, чтобы опять расстаться и только при следующей встрече, последующей через тысячелетия, ветви ваших жизней, может быть, соединятся в одно дерево, питающееся одним соком. Ждите этой встречи и надейтесь!..

Раздался сильный удар грома, помещение храма наполнилось огненными стрелами, облако, скрывавшее изображение богини Изиды, как бы разорвалось пополам и осветило строгие черты лица статуи сильным голубоватым светом.

В глазах Мюри заходили голубые круги, сознание помутилось и он почувствовал, что безудержно летит в пропасть, не будучи в силах остановить стремительность полета.

Внезапно ощущение изменилось. Мюри стало казаться, что он выбирается из какого-то хаоса страшного, непонятного; напрягает всю силу, но что-то сдерживает его, не пускает… Наконец, сделав последнее усилие, Мюри открыл глаза.

Наклонившись над ним, стояла Аменорис и держала его голову в своих руках. Статуя богини Изиды стояла неподвижно, тускло освещенная огнем светильников, от которых тонкими струйками поднимался дым курений, теряясь в высоте храма.

— Что это?.. Сон?.. — проговорил Мюри, немного приподнимаясь с пола.