– Вик, – Пиакор подошла к журналисту, – тут есть еще одно имя… Мне кажется, Явар его слышать не должен.
Девушка говорила очень тихо, и Виктор насторожился.
– Что за имя, Пиа?
– У одного мальчика из племени – имя Цаплык. Я точно знаю, я слышала. Это учитель Явара…
– Я знаю, – оборвал Виктор.
Лаврову стало не по себе. Он безразлично относился к съеденным англичанам, которых никогда в глаза не видел, но здесь речь шла о старом товарище – Андрии Цаплыке. «Неужели Андрюху тоже… того?»
Виктор опять вспомнил молодые годы. Когда только пришел в журналистику. Конечно, как говорится, «иных уж нет, а те далече» – многих из друзей не вернуть, ведь прошло больше двадцати лет. Но чтобы вот так – знать, что один из друзей молодости просто съеден… Лучше бы Пиакор не говорила об этом…
– Маста Вик, что с вами? Вам тоже плохо? – спросил Виктора вернувшийся обратно Явар.
– Все нормально, малый, – сказал сквозь гримасу Лавров, – мне просто Пиакор на ногу наступила. Пойдем. Нужно отдохнуть перед приемом гостей.
Старый Хоро в очередной раз собрал воинов племени. Папуасы не могли успокоиться после ухода из поселения. Эта ночь была для них первой в новом лесу. Быстро добыв огонь с помощью кремня, купленного у одного европейца по случаю, Эбума развел костер, и вскоре семьи грелись, каждая у своего очага. Непривычные к ночевке в джунглях, дети плакали, и женщины с трудом смогли их убаюкать. Даже свиньи, которым, казалось, не было никакой разницы, где спать, и те пугливо жались к ногам хозяек. Они привыкли жить рядом с людьми, но не было жилища – кругом были джунгли, большие деревья и темнота. Понимая, что так долго продолжаться не может, старый вождь все-таки решился на отчаянный шаг.
– Братья! Виктор не может больше молчать! Мы могли помочь белому хули! Никто больше этого не сделает для него. Белый Хоро остался один и погибнет. Ваш вождь совершил ошибку, послушав его.
В ответ послышались возгласы:
– Белый Хоро просил всех уйти! Сказал, что это его битва!
– Белый брат победит врага!
– С нами женщины и дети. Чем мы ему поможем?
Старик задумался. Может быть, старческое слабоумие дается как милость тем, кто не в силах посмотреть в лицо своему прошлому? Но тут инициативу перехватил Матаджи.
– Чем поможем!? Что слышит Матаджи!? Хули никогда не были трусами! – воскликнул воин. – Кто-нибудь сможет сказать, что Матаджи трус? Говорите!
– Матаджи не трус! Матаджи – великий воин! Матаджи – один из вождей племени. Молодой вождь! – забубнили туземцы.
– Вот Матаджи и говорит людям хули: мы не трусы! Мы должны помочь великому белому воину! Матаджи никогда себе не простит, если белый хули погибнет за племя, а племя будет сидеть у костров и ничем не поможет ему!
– Надо помочь! Хули не боятся! Хули готовы биться! Веди нас, Матаджи! Веди нас, Виктор! Мы готовы! – шум голосов усиливался, и старик Хоро поднял руку. Племя умолкло, внимательно слушая старого вождя.
– Мы могли бы остановить врага, если бы вышли до захода солнца, но уже ночь – мы не успеем.
Неожиданно в разговор вступила Лора, жена Матаджи:
– Успеем!
– Кто тебе разрешил говорить, женщина? – сердито зашипел Земит.
Да, это было правдой. В диких племенах Папуа, как, впрочем, и во многих других племенах мира, женщины до сих пор не имеют права голоса и могут принимать участие в совете племени только как вольные слушатели. Женщины хули рожают и воспитывают детей, выращивают свиней, на их плечи ложится основная работа по дому, но они не имеют права говорить. Хотя, к чести сказать, и в диких племенах встречаются мужчины-подкаблучники, но сегодня о них речь не идет. Лоре действительно могло достаться за влезание в разговор мужчин. Но мать, которой спасли сына, готова на все, и Лора не отступила.
– Я должна сказать, иначе белый Хоро погибнет!
– Молчи, женщина! – брызгал слюной Земит. – Тебе нельзя…
– …Заткнись, Земит! – вдруг грубо оборвал шамана молодой Эбума.
– Ты-ы-ы? – завопил шаман – Черепаший кал! Ты поднял голос?!
– Еще одно слово, – спокойно сказал молодой «менеджер», – и я больше не принесу тебе виски.
