один с дядей, тоже рыбаком, который старше его на пятьдесят лет.
Явар осторожно прошел по скрипучим доскам небольшого самодельного вымостка, ведущего к крайней лачуге деревни. Пару раз он чуть было не оступился и не ухнул в воду. Нужно было быть острожным. По ночам, привлеченные остатками пищи в воде, нередко близко к деревне подплывали акулы.
– Явар, это ты? – послышался надломленный голос из хижины.
– Я, я. Кто же еще? Спи, Рафа.
Семидесятидвухлетний старик, сухой как жердь, лежал в гамаке в дальнем углу небольшой спальни, она же была и гостиной, и кухней, и столовой. Так в Хуанабаде жили многие, за редким исключением. Разбитый артритом Рафа уже два года не выходил в море и питался только тем, что приносил племянник, а приносил Явар немного. Рыбаком он так и не стал: морская болезнь, – а работу с достойной зарплатой бедняку на Папуа найти трудно, как, в принципе, в любой стране мира. Вот и сегодня Явар остался без работы… Может быть, где-то в другом мире он, двадцатидвухлетний пианист, ученик пропавшего в джунглях миссионера из Европы, стал бы хорошим музыкантом и ездил с концертами по стране, но здесь его удел – постоянный поиск работы, от ловли ракушек в океане до продажи кокосов на берегу.
– Есть будешь? – Явар открыл свою старую спортивную сумку и достал банку мясных консервов.
Рафа кряхтя выбрался из гамака.
– Приходил Муту, принес орехов.
Муту – двоюродный брат Явара. Год назад в схватке с акулой потерял руку, а вместе с ней и кусок хлеба. Кому нужен однорукий рыбак?
Явар вынул из сумки большой целлофановый пакет.
– Здесь немного мяса, цукини и молоко детям. Отнеси завтра им, амеи.
«Амеи» на языке моту – «дедушка». Парень намеренно назвал дядю дедушкой – это почтительное отношение к старцу, очень приятное пожилым людям Хуанабады. «Пусть хоть кто-то в этом доме порадуется», – подумал Явар, звучно выдохнул и пошел в свой угол. Рафа заметил, что племянник не в духе.
– У тебя какие-то неприятности на работе? – спросил он, поедая тушенку.
– Просто устал, – Явар, как был, в костюме-двойке устроился в другом гамаке и отвернулся лицом к стене. Он привык «зализывать раны» в одиночку…
…Виктор шел по темному переулку, примыкающему к центру Порт-Морсби, смотрел вокруг и размышлял: «Что может заставить мужчину среди ночи выйти на улицу? Либо женщина, которой вдруг ни с того ни с сего захотелось пирожных, либо бутылка пива, которую он не купил вечером… Вот! Хоть одно заведение открыто в этом городе?»
Лавров остановился у неприметной вывески «Шметтерлинг». Интересно, что здесь делает немецкая бабочка? Надо сказать, что немцы тоже здесь были, они высадились на остров в одно и то же время с англичанами, но с другой, с юго-восточной стороны, отчего и соседние острова носят название «архипелаг Бисмарка». Но это было в конце ХІХ века. Может быть, за это время расселились по всему острову?…
– Кто хозяин?
– Я к вашим услугам, маста, – у стойки стоял папуас преклонного возраста, совершенно не похожий на Бисмарка или на кого-то из его земляков.
– А почему ваш магазин называется «Шметтерлинг»?
Папуас долгое время смотрел на журналиста, будто переваривал услышанное. Он все понял по-своему.
– Маста не хочет брать наше пиво?
– Нет-нет, все в порядке, – Виктор прошел вглубь.
Небольшой магазинчик состоял из прохода и двух зарешеченных рядов витрин. Продавца за второй витриной в такое позднее время не было.
– Налево, маста! Да, да. Там холодильник, я нажал на кнопку, чтобы его дверь открылась, – не выходя из-за решетки, крикнул папуас Виктору вслед.
Действительно, слева, в конце зала был закоулок. Именно он и спас Виктору жизнь в следующую минуту.
Где-то на улице послышался визг тормозов, и через несколько секунд сюда ворвалось трое молодчиков с оружием. Один из них, державший в руках обрез, уже знакомый нам Дембитьо, сразу выстрелил в потолок.
– Замри!
Старик-папуас окаменел от страха. Перед ним стояло трое парней с оружием – один с обрезом и двое с пистолетами, – и они не шутили. Виктор, стоящий у холодильника за углом и уже успевший достать бутылку с пивом, что называется, превратился во внимание и осторожность.
– Деньги, быстро! – Дембитьо вставил ствол обреза в ячейку крупной решетки.
Продавец стал лихорадочно выгребать бумажные кина из кассы.
