– Как он рассказывает, – сказал старик, зажмурившись от своей лжи.
– Подождите, – перебил старика Виктор, – что вы такое говорите! Ведь все было совсем не так…
– Да? А зачем вы спрашивали про название моего магазина? – старик то и дело смотрел на Дембитьо. Тот не сводил с него взгляда.
– Это ваше оружие? – полицейский указал Виктору на лежащий на столе обрез.
– Его, его, – влез Дембитьо. – Вы же видели, когда вошли, что оно было у него в руке.
– Да, это он стрелял. – Глаза старика сверкнули, и его понесло – то ли от страха, то ли от помешательства. – Господин полицейский, арестуйте его, он бандит, он хотел меня ограбить! И стрелял тоже он.
Виктор понял, что нужно прекращать эту словесную чехарду.
– Не слушайте их, я сейчас все объясню, я журналист… – Он сделал шаг в сторону полицейского и полез в карман индийской рубашки-хаги за документами.
– Замри! – сержант отступил шаг назад и посмотрел на подчиненных. – Увести его, там разберемся…
Вот уж действительно, не делай добра – не получишь зла. Виктор оказался в незнакомой стране без друзей, без средств связи, денег и документов, которые отобрали в полицейском участке, да еще и в камере предварительного заключения, за преступление, которое он не совершал. Сколько раз он инструктировал своих репортеров в программной службе: «Не ввязывайтесь ни во что, провоцируют – уйдите в сторону. В журналистике как в спецназе: выполнить задачу и вернуться живым». А сам? Сам он теперь задачу пока не выполнил, но живой, а это уже половина дела. Так думал Виктор, сидя в жуткой каталажке, не очень похожей на настоящую тюремную камеру. Его хаги вымокла от пота и прилипла к спине, а на полу по щиколотку воды. Пришлось сесть на койку по-турецки и облокотиться на стену. А что? Тоже неплохо. Одиночный номер. Ни к кому не подселили. Ну, им же лучше.
Виктор уже давно научился даже в самом плохом находить что-то хорошее – это помогало справляться трудностями. Вот и сейчас он продолжал развивать мысль вокруг того, что видел. Это даже не камера, а какой-то укрепленный сарай. Судя по запаху, где-то издохла крыса и теперь разлагается. Кстати, еще не самый противный запах. Бывает и похуже. Человеческая плоть, например. Этот резкий, немного сладковатый ужасный смрад. С ним Виктор знаком не понаслышке. Да, Лаврову как журналисту криминальных новостей не раз приходилось бывать на различных следственных мероприятиях сотрудников Министерства внутренних дел – и на опознании в морге, и на местах многих преступлений, в том числе и при обнаружении человеческих останков. Но и тогда это не было для Виктора ново. Ему вдруг вспомнились его приключения прошлого. В Индии, в штате Уттар-Прадеш, как-то добирались до города Варанаси на местном грузовике. Водитель вез небогатого индийца с останками его дяди. Дядю везли к Гангу, чтобы там по индуистскому обычаю кремировать. Тогда, впервые после детства, Виктор вспомнил, что такое «тошнит». Так что крысиный запах – это еще «Балдинини» по сравнению с мертвыми индийскими дядями…
В жизни надо не только постараться все попробовать. Но кое-что попробовать не пробовать, например папуасскую тюрьму. В позе по-турецки за своими мыслями Виктор заснул. Надо сказать, что военная выучка Лаврова служила ему неплохо и в мирное время. При желании журналист мог спать и стоя, но ложиться сегодня – значит крепко уснуть, а это Виктору было совсем не нужно.
…Ночь пролетела незаметно. Едва первые лучи солнца заглянули в маленькое, как форточка, окошко «кутузки» Виктора, он услышал какой-то шум в отделении. Высокий женский голос что-то тараторил на неизвестном языке. Лавров уже догадался, что это наречие большинства жителей Порт-Морсби – ток-писин, исковерканный туземцами племени моту вариант английского языка. Высокий женский голос что-то яростно доказывал полицейским. «Пиакор?» – изумлению Виктора не было предела, ведь вчера вечером вместе с документами и деньгами у него отобрали и телефон, а на просьбу дать ему сделать один звонок его просто не поняли. Тут, на острове, другие порядки…
Итак, Пиакор. Как она нашла его? Сейчас это не важно. Нужно срочно дать о себе знать, а не то его просто сгноят тут. Виктор вскочил с койки, подошел к двери и принялся барабанить в дверь.
– Пиакор! Я здесь!
Буквально через пару минут дверь открылась. На пороге стоял полицейский.
– На выход!
В дежурном помещении участка было экзотически не убрано. Такое впечатление, что здесь двадцать пять хозяев и каждый из них ленив до беспамятства и забывает убрать за собой. Виктор еще с самого приезда заметил, что с появлением пластиковых окон, к сожалению, цивилизация на Папуа еще не пришла. Посреди кабинета стояла возмущенная Пиакор, а перед ней «во фрунт» вытянулся дежурный полицейский. Увидев Виктора, Пиакор как будто вздохнула всем телом и даже подалась вперед, но минутная слабость сменилась телевизионным цинизмом женщины-мальчишки.
– О! Вик! Как спалось?
– Регулярно!
