– Вик! Ты вообще с головой своей-то дружишь?
– Конечно, мы даже с ней спим вместе.
Виктор обратился к юноше:
– Как ты понял, что я из Украины?
– У вас флаг на значке сине-желтый… Я… увлекаюсь флагами… и вообще много читал в юности.
Виктор засмеялся.
– А сейчас ты что, старик?… Ладно. Побережье знаешь?
– Весь остров знаю, маста.
– Как тебя зовут?
– Явар.
Да, это был наш Явар. Не имея работы, он добрался до прииска Ок-Теди и рискнул влезть без очереди.
Пиакор внимательно следила за разговором и подозрительно смотрела на парня.
– Ты – моту?
Явар, который разговаривал с Виктором, не в силах был посмотреть в сторону Пиакор. Надо сказать, у него случались отношения с девушками, но романтическими они были только для девушек. Настоящая романтика овладевала рыбацким сиротой, только когда он прибегал смотреть вечерние новости в забегаловку в Хуанабаде. Он уже четыре года был безнадежно влюблен в звезду телеэкрана и ни на что в этой жизни надеяться не мог, как вдруг… она! Это была та Пиакор, которую знала вся страна, и в реальной жизни, кажется, еще прекраснее, чем по телевизору. Влюбленный мальчишка, Явар даже голову боялся повернуть в сторону теледивы.
– Итак, ты моту? – строго повторила свой вопрос Пиакор.
– Я знаю язык моту, – ответил Явар, глядя на Виктора.
– А ток-писин знаешь? – хитро улыбнулся Виктор.
– Да, маста.
– О’кей! Беру.
Диалог нарушили возмущенные голоса проводников. Конечно, их можно было понять. Тут целыми днями сидишь в очереди, а вот пришел какой-то мальчишка и уводит потенциального клиента. Голоса возмущения становились все громче и громче, и Пиакор, нервничая, стала кусать губы.
– Опыт – это расческа, которую мы получаем после того, как облысели. Сейчас нас побьют.
– Доверься мне, – Виктор иронично хмыкнул и поднял руку вверх.
Толпа низкорослых папуасов застыла, глядя на руку белого великана.
– Прошу всех простить. Я не знаю языка моту…
В первых рядах слушателей послышалось недовольное ворчание.
– Я также плохо владею английским языком. Я приехал издалека. А этот парень, – Виктор посмотрел на Явара, – знает мой родной язык…
Шум в толпе проводников затих полностью.
– …Украинский! Слыхали о таком?
Ответа не последовало.
– Это родной язык Миклухо-Маклая!
В толпе послышались удивленные возгласы: «Ну! Маклай! Охо-о-о! Маклай!» Виктор вздохнул с облегчением. Напряжение было снято. Пиакор с уважением посмотрела на Виктора.
– Да, Вик, умеешь ты убедить.
Виктор продолжил свою импровизированную речь:
– Еще одно! Я – земляк Маклая! Из одной с ним страны…
Среди проводников опять послышался гул одобрения.
– …И мне нужна ваша помощь!
Его слова уверенно набирали силу. И вот уже он стоял, возвышаясь среди проводников, которые похлопывали его по спине и фотографировались с ним на его фотоаппарат. О Яваре и Пиакор моментально забыли. Всем был интересен этот доброжелательный белый человек. Лавров постепенно перешел к главному и задал вопрос о трех натуралистах из Европы. Или, может быть, проводники слышали о Ричарде Уэзли? Островитяне подумали недолго и вдруг вспомнили, что полторы недели назад были тут трое белых, крикливые и злые, совсем не такие, как большой белый брат Маклая (это проводники имели в виду Виктора). К ним нанялся проводник по имени Тонга. Только он почему-то после этого не выходил на работу.
– А где он живет? – оживился Виктор.
– Он вообще тут неделями сидит, – заметил один пожилой проводник, – потому что живет далеко – Ина-Лясанга…
